Многие черты характера Аходягоко служат только выражением вековых нравов его соотечественников и потому они очень любопытны; вот почему я главу эту посвящаю исключительно особенностям бжедугского племени.
С незапамятных времен князья и дворяне в бжедугском племени составляли господствующее сословие. Князья пользовались одинаковыми правами и властью за исключением преимуществ, предоставленных коренными обычаями в пользу старших летами в роде. Дворяне, напротив того, разделялись на две степени, с различными правами. Первостепенных или больших (оркишхо) в обоих коленах: хамышейском и черченейском было только по две фамилии. Это были княжеские вассалы, со столь значительными правами, что они ограничивали власть самих князей. Замечательно, что в большей части черкесских племен существовали две только фамилии дворян этой степени, что дает нам повод думать, что князья чувствовали стеснение своей власти от преимуществ этого сословия и потому не желали его увеличения, хотя, по-видимому, гордились иметь у себя вассалов, равных с ними прав. Второстепенных дворян было много и делились они на два разряда, с маловажными различиями в преимуществах. Это, можно сказать, посредники между князьями и первостепенными. Один из разрядов носил название — княжеская охрана (пшьчеу); этот разряд мы назвали бы третьестепенным, если бы решились давать каждому предмету особенную нумерацию. Еще были дворяне, которых мы назовем здесь, для ясности, беспоместными или безаульными. Они жили в аулах других, под непосредственною властью князей и дворян первостепенных, на известных условиях зависимости; впоследствии число этого разряда дворян умножилось вновь принятыми из других племен и возведенными в это сословие.
По коренным обычаям и по образу мыслей народа, князья были обязаны предохранять подвластное им колено от чужеплеменного насилия и внутреннего беспорядка; в противном случае, их подвластные уходили к другим племенам или другим образом искали себе защиты. Во избежание этого, князья, владельцы аулов — одним словом, господствующее сословие доставляло удовлетворение пострадавшим и это была единственная нить, связывающая общество, удерживающая и самобытность колена. Тем не менее, многосложность и неопределенность феодальных прав князей, как, например: захват скота, даже людей, под предлогом домашних надобностей, для удовлетворения которых древние обычаи дают им право прибегать к подобного рода насильственным займам; взыскание штрафов (швоах) за малейшее, иногда и мнимое оскорбление княжеского достоинства и другие прерогативы были источниками беспрерывных волнений, беспорядков, междуусобных распрей, нередко сопровождавшихся кровопролитием, для прекращения которого частые общие съезды (зефеси) делались необходимыми. Все это, сверх бедствий неустройства, подвергало бедный народ большому разорению: за постой и продовольствие обыкновенно ничего не платили.
При этом нельзя не упомянуть об обязанностях некоторых дворянских фамилий, которые были наследственные, из роду в род переходящие, например: «носить на войне знамя, возвещать распоряжения съездов народу (хгоу), наблюдать во время больших пиров за порядком» и т.п. Заметим, однако ж, что первостепенные дворяне не имели подобных обязанностей, которые они почли бы унизительными для себя. Князья имели еще и привилегированных служителей (биеколь); это сподручники князей, грабившие во имя их несчастный народ.
Еще более любопытны и достойны особенного внимания подробности внутреннего управления и внешних сношений племени.
Из среды дворян избирали нескольких почетнейших лиц, которые производили суд и расправу; после избрания, их обыкновенно приводили к присяге — и они должны были произносить приговоры по крайнему разумению, не увлекаясь ни приязнью и злобою, ни корыстолюбием и страхом, но по внушению Бога, и по справедливости. Постоянных присутственных мест не было, а сзывали судей туда, где их присутствие было необходимо. Старшие в роде князья, пользуясь и другими преимуществами, были и главными лицами управления: они вместе со старшинами дворянскими делали общественные распоряжения, о которых глашатаи возвещали народу. Эти распоряжения касались, например, запрещения вывоза хлеба за пределы племени, в случае опасения голода, или сообщения с зараженными чумою местностями; наряда караулов и всеобщего вооружения жителей и т.п. Приведение в исполнение приговоров ограничивалось единственным средством, бывшим в руках старшин, но очень хорошо соответствовавшим нравам народа — наложением более или менее тяжкого штрафа (ккоди) на ослушников. Весь штраф предоставлялся в пользу тех, которые, по назначению старшин, должны были его взыскать. Последнее обстоятельство побуждало исполнителей общественных приговоров сильнее обязательств присяги — исполнять данное им поручение, не разбирая ни лица, ни звания подвергшихся штрафованию. Два времени года, весна и начало зимы, обыкновенно избирались для съездов, на которых рассуждали о делах племени или колена, внутренних и внешних, доставляли удовлетворение обиженным, мирили враждующих, вели переговоры с соседями, заключали мир, объявляли войну и проч. Вот основной порядок управления племенем, который и применялся к управлению аулом.
Мы говорили, что в тяжебных и спорных делах присяжные судьи произносили приговоры и решали дело; но должно прибавить, что, вместо присяжных судей, можно было тяжущимся сторонам приглашать своих приверженцев, по равному числу, и этим дозволением, большею частью, все пользовались. Выслушав словесные объяснения тяжущихся — сперва жалобы, а потом возражения, судьи удаляли спорящие стороны и, по обсуждению дела, объявляли свой приговор, взяв предварительно с тяжущихся клятвенное обещание, которое иногда заменялось поручителями, — исполнить их приговор. У бжедугов не было писанных законов, но некоторые обыкновения или правила в судопроизводстве получили с незапамятных времен характер узаконений. Так, например, подозреваемый даже и в важном преступлении, может быть оправдан, если он даст очистительную присягу, т. е. присягнет в невинности своей, и два человека честных правил, указанные его обвинителями, но которые отнюдь не должны были быть явными недоброжелателями обвиняемого, подтвердят клятвою его слова. Эти правила судопроизводства сделались до такой степени ясными и удобопонятными, что всякий, сколько-нибудь сведущий в народных обычаях, мог предугадать приговор судей раньше его произнесения. Соображаясь с такими правилами, временем освященными, и руководствуясь внушением совести, судьям легко было решать дела, даже самые запутанные.
Мы уже говорили о разделении дворянства на степени; к этому должны прибавить несколько слов о делении низшего сословия на классы.
Самый, многочисленный класс народа в бжедугском племени составляют, как и в других племенах черкесского народа, так называемые тльфекотлы, которых мы для большей ясности называем в наших статьях вольными земледельцами. И самый богатый владелец аула имеет не более пяти или шести семей крестьян, между тем как его аул состоит иногда из ста и более дворов вольных земледельцев; следовательно, они и составляют почти всю массу населения. Прежде бжедугские вольные земледельцы платили известную подать натурою своим владельцами но, тем не менее, они пользовались большею свободою, чем другие крестьяне и несли менее обязанностей. Условия их зависимости от владельцев заключались в следующем. При разделении имения между братьями, тльфекотль обязан был дать своему владельцу столько волов, сколько дворов или дымов составилось из одного семейства; при выдаче замуж дочерей — пару волов; после уборки хлеба — восемь или более мерок проса; когда владелец весною выжигал пастбище (пускал пал), ему давали по ягненку от каждого семейства, занимающегося овцеводством. Владелец взыскивал с них штраф или швах (собственно значит ошибка) за разные случаи, — например, если вольный земледелец на охоте добыл оленя и не принес владельцу известную часть мяса (бго) и проч. Замечательно, что, если не вся, то большая часть платы вольных земледельцев владельцу предназначалась в пользу старшего датами во владельческом семействе или роде.
Из этого видно, что и тльфекотлы были не что иное, как крестьяне, которые несли некоторые обязанности. Собственно же крепостные (пшьтлы) делились на разряды. Так, одни из них, имея и собственное свое хозяйство, работали для себя и на господ своих; другие работали только, по мере возможности, на владельца и кормились на его счет. Первые назывались рабочими (ог), вторые — дворовыми (внутренними — дехефстейт). Крестьяне пользовались правом собственность: данные им при их водворении права (хобзе), скрепленные посредством поручительства посторонних лиц (кодог), предохраняли безопасность их жизни, свободы и собственности от произвола владельца; в случае несогласия между господином и крестьянами, поручитель становился посредником и прекращал несогласие; удерживал владельца от тиранства, а крестьянина принуждал к должной покорности. Вообще, посредничество и ручательство были обычаями, регулирующими многие общественные отношения. Во всех случаях, требующих мер наказания, налагались штрафы: о телесном наказании не имели и понятия.
Все эти подробности племенной или аульной администрации, обычного права, отношений между сословиями народа, с некоторыми гарантиями, предохраняющими не только преимущества высших сословий, но и обеспечивающих низший класс от произвола первых, носят (Не следует забывать, что все связанное относится ко времени, когда писалась статья Хан-Ги-рея, — к сороковым годам настоящего столетия, задолго до выселения черкесов.) следы более совершенных и унаследованных от предков культурных задатков, из чего нельзя не вывести заключения, что черкесские племена стояли прежде на более высокой ступени цивилизации, но потом, с течением времени, одичали, сохранив только в общих чертах свои общественные устои.