«Понятия чести, благородства, мужества, долга, скромности, почитания женщины - все это,- отмечает Б. X . Бгажноков,- так или иначе, прямо или косвенно были связаны с войной и набегами. Рыцарские поединки, дерзкие нападения на другие племена составляли едва ли не весь смысл жизни князей, дворян и, между прочим, части свободного крестьянства тоже. Подобный образ мышления и поведения не могли сколько-нибудь заметно поколебать нормы религиозной морали» [21, 84, 86].
По свидетельству Дж. Интериано, до шестидесятилетнего возраста представители черкесской знати вообще не входили в церковь, «... по прошествии же этого срока или около того времени они оставляют грабеж и тогда начинают посещать богослужение, которое в молодости слушают не иначе, как у дверей церкви и не слезая с коня» [5I, 86]. И позже, уже в XIX в., своеобразно понимаемая идея рыцарской чести стояла у черкесов несравненно выше религиозных, теперь уже мусульманских догм [20, 86].
Подобная идеология породила, по-видимому, адыгскую пословицу: «Щыгъэ бгъажэ нэхърэ, гъуазэм зэ урижэм нэхъыф1щ» - «Чем перебирать четки, лучше раз пройтись по мушке-прицелу». Здесь имеется в виду, что лучше воевать, чем читать молитвы [165]. Любопытно, что сами представители духовенства вели такой же, как и представители высших сословий, военный образ жизни. Они наравне с князьями и дворянами участвовали в сражениях и военных походах, иногда в качестве предводителей. Так как представителям княжеского и дворянского сословий было предосудительно вступать в духовенство, последнее, с распространением среди черкесов ислама, пополнялось в основном из среды крестьян-вольноотпущенников. Со временем мусульманское духовенство стало добиваться более значительного места в политической и общественной жизни. Но для этого оно должно было заручиться поддержкой народа. Вес же и уважение в черкесском обществе было невозможно получить, не проявив себя в военной сфере.