Какие корни сформировали крону — неповторимую личность Тембота Керашева, его разносторонний ум, широту взглядов, его глубокую преданность своей Родине, ее истории, любовь к своему народу, природе? Об этом пишет племянница великого писателя Саида Ибрагимовна Керашева.
Основные черты характера человека закладываются в детстве. На него влияют многие факторы, но главным образом — семья. Ежедневное общение с родителями, другими родственниками приводит к тому, что ребенок активно впитывает многие детали их поведения, общения, у него складываются определенные убеждения, формируется будущий стиль жизни. Все это является теми корнями жизни, которые и формируют основу будущей личности.
Тембот был вторым ребенком в семье. С сестрой Аидхан они рано потеряли мать. Во время эпидемии холеры заболел отец — Магомет Керашев. Его выходила жена, но сама заразилась и, заболев, рано ушла из жизни. Дети находились под присмотром своей бабушки — Мэзагъу (солнцеликая) Гуаговой. Ее отец — Мос Гуагов был одним из храбрейших адыгов того времени. О нем была даже сложена песня. Тембот запомнил в детстве один куплет и иногда напевал его.
Бабушка Мэзагъу многое вложила в маленького Тембота: доброту, чувство справедливости, благородство. Это была необыкновенная женщина. Она владела знаниями адыгов о волшебной исцеляющей силе трав, пользовалась услугами русских фармацевтов — доставала через них редкие лекарственные травы и препараты. На лечение к ней приезжали больные из разных регионов России. Она вылечила и жену тогдашнего наместника на Кавказе: русские медики оказались бессильны. В награду и благодарность наместник подарил ей богатейший французский сервиз и трость, инкрустированную серебром. В романе «Одинокий всадник» она описана под своим именем. Будучи еще маленьким мальчиком, Тембот многое запомнил из того, что делала его бабушка, и описал в романе некоторые методы ее лечения.
Мэзагъу была не только замечательной целительницей. Она обладала большим умом, тактом, знанием обычаев и была очень почитаема в ауле. Бывали случаи, когда аульский сход не мог прийти к единому решению, и кошехабльцы делились на два лагеря. Споры становились все горячее. Отчаянные уже тянулись к кинжалам и пистолетам. Тогда наиболее разумные срочно посылали за Мэзагъу. Ее привозили на тачанке. Она подходила к бушующей толпе и, сдернув с головы платок, бросала его между враждующими группами. Это оказывало магическое действие на разгоряченные головы спорщиков: срабатывали вековые традиции, закрепленные на генетическом уровне адыгов, — кинжалы возвращались в ножны, исчезали пистолеты, стихали угрозы и оскорбления, готовые сорваться с уст враждующих. Устанавливалась тишина.
Речь Мэзагъу была краткой, жесткой, но мудрой и справедливой. Возможно, некоторым мужчинам на сходе это было не совсем приятно и било по самолюбию, но никто не возражал. Кто знает, может быть, была предотвращена драма, последствия которой в виде кровной мести были бы страшными для последующих поколений.
Тембот вспоминал историю, которую ему рассказывала сама Мэзагъу. Во время Кавказской войны она прятала в лесу, в пещерах женщин и детей аула. Там же хранили все ценное, что было у аульчан и что можно было унести с собой. Как-то их обнаружила группа кавказских иноплеменников. Они толпой ворвались в пещеру, радуясь удаче поживиться, громко переговариваясь. И вдруг из гущи сбившихся от страха в кучу женщин и детей выскочила одна и бросилась к бородатому пришельцу. Со слезами радости она начала обнимать его, причитая, что бог послал ей радость увидеть брата! Это была Мэзагъу. Пришельцы были абадзехами, а она когда-то жила среди них и хорошо владела их языком. Обнимая «брата», она говорила ему, что в детстве была похищена и уже не мечтала свидеться с кем-либо из родных. Бородач, смущенный бурной встречей, пытался вспомнить, кто из его рода был похищен. Мэзагъу продолжала свою игру. Обнимая мужчину, целуя ему руки, рассказывала о своей жизни, подзывала детей и представляла их со словами «это твои племянники». В горских семьях обычно было много детей — от десяти и более. Одни умирали маленькими, других похищали абреки или женихи. Так что, так называемый брат так и не успел сообразить — была ли действительно когда-то похищена одна из его сестер. Группа ворвавшихся не могла долго задерживаться: могли вернуться мужчины аула. Грабить сестру, ее детей и близких было неудобно. Они покинули пещеру. Скот и имущество аула были спасены.
Мэзагъу прожила 103 года. Будучи уже в преклонном возрасте, она была постоянной защитницей и заступницей маленького проказника Тембота.
Мальчиком Тембот был худощавый, загорелый до черноты, подвижный, как ртуть, непоседа. Вечно пропадал на Лабе. И эту свою любовь к реке он пронес через всю жизнь. С утра он стремился прошмыгнуть на кухню, чтобы прихватить кусок хлеба и копченого сыра — ждать завтрака было некогда: друзья уже ждали на Лабе, и убегал к ним. Мальчишки, сняв с себя одежду, прятали ее в кустах, а сами без устали резвились — плавали, играли. Их не пугали ни стремнины, ни водовороты, ни необъятная ширина реки — они не знали страха. Ни завтракать, ни обедать они не приходили. Конечно, родные волновались, но ни уговоры, ни упреки не помогали. Возвратившись домой, Тембот ждал, когда опустеет двор, и стремглав бросался в комнату своей заступницы и защитницы Мэзагъу.
Лаба на всю жизнь осталась для Тембота не просто рекой детства и отдыха. Это было слияние с природой, подпитка энергией, это зарождение новых образов, сюжетов, которые затем материализовались в его произведениях. В течение всей своей жизни при любой возможности он возвращался к Лабе.
Когда Тембот подрос, отец стал для него примером, духовным наставником и образцом для подражания. Магомет был неординарной личностью. Его еще мальчиком взяли к себе на воспитание мелкие помещики станицы Темиргоевской. Потому он с детства прекрасно владел русским языком. Надо сказать, что его отец — Къарбэч тоже хорошо знал русский. От матери — Мэзагъу Магомету передались ее черты характера: честь и достоинство, чувство долга перед соплеменниками. Он был невысокого роста, всегда в черкеске, сдержанный внешне, молчаливый.
После смерти жены Магомет больше не женился, а его дети — старшая Аидхан и младший Тембот остались на попечении бабушки Мэзагъу и сестры отца. Все, кто знал Магомета, отмечали его честность. Когда на юге России создавали кредитно-банковское товарищество и им был необходим представитель от горцев, то все единодушно называли Магомета Керашева. Он выписывал из Парижа журнал «Мусульманин» на русском языке. Издавал его Хьаджэлъащэ. О нем рассказано в книге Алексея Толстого «Эмигранты».
После смерти жены Магомет отправил учиться Тембота в гимназию Юманкулова в ауле Хатажукай. Попечителем школы был отец Ахмеда Хаткова, сам Ахмед учился там же. Аидхан — старшую сестру Тембота — Мэзагъу выдала замуж в другой аул и вскоре покинула этот мир. Магомет остался один. Жить в семье своего младшего брата он не захотел и на какое-то время исчез из аула. Об этом периоде жизни отца дети ничего не знали. После его возвращения в Кошехабль случилось событие, которое лишний раз подчеркивает мужество и силу духа родителя Тембота. Этот случай как-то перекликается с поступком матери Магомета по спасению жизни кошехабльских женщин и детей от набега абадзехов.
В 1918 году в Кошехабле случилось трагическое событие, которое могло закончиться ужасной катастрофой для многих аульчан, если бы не находчивость и мужество Магомета. По железной дороге мимо Кошехабля ехали части армии «Железного потока». То ли ребятишки бросили камни в окна проходящего поезда, то ли это был только повод, группа армейцев с поезда начала грабить и убивать аульчан. Очень много народа было убито. Оставшихся — это были в основном женщины и дети — загнали в мечеть. Магомет сумел спрятаться, пробраться к Лабе, переплыть реку, добраться до штаба армии, убедить военачальников прислать нарочного и с ним вернуться в аул. Приехавший с нарочным отряд остановил мародеров и убийц. Люди были спасены. Оставшиеся в живых немногочисленные мужчины собирали и хоронили тела убитых.
Магомет в тот день похоронил почти всех своих друзей. Те, кто его знал, рассказывали, что после этого его глаза никогда уже не улыбались. Он потерял интерес к жизни, запустил свой некогда ухоженный сад, мало с кем общался. В 1929 году его дочь Аидхан, вернувшись в Кошехабль, забрала отца, он жил с нами до своей кончины. В это время Тембот вернулся в Краснодар и, будучи доцентом пединститута, получив двухкомнатную квартиру по улице Коммунаров, 1, забрал нас — свою сестру с двумя дочками — к себе, вырастил, вложил в нас все лучшее, что накопил в своей жизни. Не всякий родной отец способен на это! Это было время голодных 30-х годов. Все более или менее драгоценные вещи, что остались у нашей мамы от мужа и отца, она продала и этим спасла всех нас от голодной смерти.
Вот такой заряд моральных и нравственных качеств получил Тембот Керашев от своих двух самых близких людей. Все последующие поступки и действия Тембота продолжили традиции его достойных предков.
С.КЕРАШЕВА,
доцент кафедры фармации медицинского института МГТУ, племянница Тембота Керашева.