Мифические амазонки на Кавказе

«Страбон первый из многих других античных авторов называет племена гаргареев и уверенно помещает эти племена на северных отрогах Кавказского хребта как ближайших соседей мифических амазонок, обычно помещаемых на р. Термодонте, то в Малой Азии, то на Северном Кавказе, что наиболее вероятно. «... амазонки живут рядом с гаргареями, на северных предгорьях Кавказских гор, называемых Керавнскими... Гаргареи, говорят, пришли в эти места из Фемискиры вместе с амазонками...».

Это же утверждают и другие авторы, в частности Плутарх, умерший после 120 г. н. э. Размещение амазонок и гаргареев в предгорьях Северного Кавказа позволяет вновь поставить вопрос о возможности отождествления р. Термиодонта с р. Терек и о локализации этих племен в бассейне Терека, являющегося наиболее крупной рекой Северного Кавказа, вряд ли ускользнувшей от внимания древних авторов. Больше того, кажется просто невероятным, чтобы древние авторы могли не знать этой значительной реки, в бассейне которой или вблизи него локализуются называемые ими племена и народы. В главе VI «Естественной истории» Плиния Секунда, погибшего при извержении Везувия в 79 г., «гаргареи» названы «гегарами» и помещены также на Северном Кавказе (рис. 5).

Локализуя аорсов и сираков в Предкавказье, Страбон перечисляет еще несколько названий народов, обитателей центральных районов Северного Кавказа, на которые обычно не обращалось внимания в исторической литературе.Перечислив закавказские районы и обращаясь к Северному Кавказу, Страбон говорит: «Спускаясь в предгорья, мы вступаем в области, лежащие севернее, но с более умеренным климатом, так как они соприкасаются уже с равнинами сираков. Есть тут некие троглодиты (пещерники), живущие вследствие холодов в пещерах; у них уже и хлеб родится в изобилии. За троглодитами следуют какие-то народы, называемые хамекитами и многоедами, и селения исадикое, могущих заниматься земледелием, так как живут они не совсем еще на севере. За ними следуют уже кочевники, живущие между Меотидой и Каспийским морем, именно набианы, панксаны и затем уже племена сираков и аорсов. Аорсы и сираки, кажется, беглецы из среды живущих выше народов... ...Аорсы живут по Танаису, а сираки по Ахардею (современный Маныч.— Е. К.), который вытекает с Кавказа и впадает в Меотиду».

Данный текст Страбона для разбираемой темы является очень важным источником, так как он содержит определенную зонально-географическую характеристику Северного Кавказа и уточняет размещение сираков в центральном Предкавказье. Северной границей расселения кочевых сираков будут являться районы, расположенные до р. Манычу, а южной — самые предгорья Кавказского хребта. Еще большее значение имеет этот текст в связи с рисующейся возможностью локализовать упоминаемые Страбоном племена: гаргареев, хамекитов, исадиков, набианов и нанксанов, а также увязать эти этнонимы как с определенными группами памятников материальной культуры, так и с предками современных нам народов Северного Кавказа. Какие же для этого имеются основания?

Прежде всего нет никаких данных сомневаться в том, что это местные кавказские племена. И судя по тому, что все эти племена отсутствуют в обычных перечнях народов, даваемых другими античными авторами применительно к северо-западному Кавказу и районам Прикаслия (например, Дионисием), с уверенностью можно полагать, что они обитали именно в центральных районах края, занимая преимущественно предгорья и нагорную зону Предкавказья, мало знакомую древним авторам. На вопрос, являются ли они предками некоторых современных народов Северного Кавказа, до последнего времени ответить было затруднительно. Правда, в литературе известны вскользь брошенные замечания, отождествлявшие, например, страбоновских гаргареев с «галгаями», т. е. с племенами, являющимися предками современных ингушей (Л. А. Ельницкий, И. М. Дьяконов, В. Н. Гамрекели и др.). Но эти сопоставления, сделанные слишком прямолинейно и без какой-либо аргументации, казались совершенно неубедительными, хотя самой постановкой вопроса.безусловно заслуживали пристального внимания.

Еще несколько лет назад, когда мы не знали ни одного памятника материальной культуры античного времени (вторая половина I тысячелетия до н. э.) в горах и в предгорных районах Чечено-Ингушской АССР, это отождествление гаргареев с галгаями казалось особенно произвольным и необоснованным. Но за последние годы в центральной части Северного Кавказа, в частности и в Чечне и Ингушетии, открыта и научно исследована целая серия поселений и могильников (VI—IV вв. до н. э. и позднее), которые предположительно вполне могут принадлежат к названным Страбоном древним племенам. Это — поселения и могильники: Алхастинское, Нестеровское, Исти-су, Луговые (у сел. Мужичи), Урус-Мартановские и другие. Еще большее значение имеют факты и наблюдения, установленные при изучении самого вещественного инвентаря ряда этих памятников, правильное истолкование которых стало возможным при помощи сравнительного этнографического материала из этих же районов Северного Кавказа. Так, крупных размеров бронзовые поясные пряжки с изображениями стилизованных зверей и птиц, известные из могильников Исти-су, Лугового (близ сел. Мужичи) и из других мест Чечено-Ингушской республики, вряд ли случайно совпадают с очертаниями и размерами позднесредневековых, уже серебряных женских поясных украшений почти всех горянок Северного Кавказа, в том числе и женщин Чечни и Ингушии. Еще убедительнее другой пример совпадения формы и функции древних и новых предметов. Среди головных бронзовых украшений, найденных нами при исследовании Нестеровского и особенно Лугового могильников, резке выделяются двуовальные пластинчатые бляхи, обычно находимые на лобной части черепа. Понять их назначение можно было только сравнив и сопоставив их с крупными круглыми серебряными бляхами, украшавшими переднюю часть средневекового рогообразного головного убора богатых ингушских женщин XV—XVII вв. (так называемый кур-харс) (табл. I).

Такое совпадение самих типов средневековых и древних головных и поясных украшений, зафиксированных в одних и тех же районах края, раньше всего указывает на известную преемственность материальной культуры. Но устанавливается ли этими примерами и этническая преемственность, в подобных случаях не всегда можно сказать утвердительно. Хотя в этом аспекте весьма значущим является свидетельство раннесредневекового армянского историка Моисея Хоренского о языке «гаргаров» или гаргареев, якобы «обильного горловыми звуками», что действительно характерно для языков вейнахских народов, богатых задненебными придыхательными звуками. В пользу же положительного ответа на поставленный вопрос говорят антропологические и этнографические данные. Так, известный скульптор-антрополог М. М. Герасимов, восстанавливая облик женщины по черепу из исследованного нами Нестеровского могильника V в. до н. э. (рис. 6), установил грацильность лицевых костей черепа, присущую и современным горянкам Чечено-Ингушской республики. А реконструируя (по остаткам украшений) женские головные уборы на черепах из Нестеровского и Хорочоевского могильника, он создал форму убора, близкую как средневековому ингушскому кур-харсу, так и современным северо-кавказским головным уборам, например, чеченским (см. табл. I).

При наличии таких примеров ранее упомянутое отождествление тех же гаргареев Страбона с ингушским племенем «галгаи» (до XIX в. занимавшим все Ассинское ущелье и позднее давшим свое имя всему ингушскому народу) не покажется уже таким необоснованным. Тем более что, как оказывается, сам термин «гаргар» до наших дней бытует у вейнахских народов в значении родня или родственники («гаргар» по-ингушски и «гергер» по-чеченски). Это очень важное наблюдение является решающим аргументом в пользу правомочности связи страбоновских гаргареев с галгаями. Больше того, при наличии в центральных районах Северного Кавказа синхронных гаргареям памятников материальной культуры, при установлении преемственности в типах украшений и близости антропологических черт древнего населения из тех же районов с современным, отождествление древних и современных этнонимов, т. е. гаргареев с галгаями, кажется нам сейчас доказанным. И в утверждении этого положения, как мы видели, немаловажную роль сыграли и данные археологии».

Е. И. Крупнов — Древняя история Северного Кавказа. Москва. 1960 г.