Михаил Прохоров - как он стал олигархом?

2 метра 4 см, 47-й размер ботинок, $18 млрд состояние, 20 лет нон-стоп успеха, ворох бизнес- и сексуальных скандалов за спиной. Кто он, Михаил Прохоров, на самом деле — разбирался The New Times

«Это Путин», — сказал Прохоров и заметно для собеседника побледнел. Встал, вышел. Минут через десять вернулся в приподнятом настроении: «Все в порядке, попросил баллотироваться в президенты. А я уж думал, у меня проблемы». Это был вечер 9 декабря: под эвентом в Facebook «Суббота на Болотной площади» стояла цифра 36 тыс. человек. Еще 20 тыс. нажали «мне нравится» под таким же призывом в социальной сети ВКонтакте. Прохоров об этом мог и не знать: сетевому серфингу он предпочитает водный — в лучшем случае читает распечатки из интернета, не имеет мобильного и лишь недавно стал осваивать iPad. Живой журнал за него ведут секретари: он лишь надиктовывает, а потом на бумаге читает комменты.

12 декабря Прохоров объявил: «Это самое серьезное решение в моей жизни. Я иду на президентские выборы». «Заявление о выдвижении было очень спонтанным. Никакой подготовки не было, — подтвердили The New Times в одной из пиар-структур. — Известно также, что радиостанциям и прочим СМИ была дана команда раскручивать новость о выдвижении Прохорова». 10 декабря на Болотной Прохорова не было: был ли в Ново-Огареве (дача Путина) — неизвестно. С Медведевым не встречался и не говорил.

А каким он был до всех серьезных событий в своей жизни?



«Самый близкий человек у Прохорова — это его старшая сестра Ирина», — повторяли все, кого корреспондент The New Times расспрашивал о новом кандидате в президенты. И в общем, понятно почему: Прохорову было 23 года, когда сначала от инфаркта, не дожив до 60 лет, ушел отец, спустя 11 месяцев — мама. Может, оттого он так фанатично и занимается спортом — два часа каждый день, 4–5 — в выходные.

Ирина Прохорова старше брата на 9 лет: у нее так же, как у Михаила, глубоко посаженные глаза, брови, нос, скулы — во всем проглядывает одна кровь, только ростом она брату по плечо. Одета сдержанно: шелковая стального цвета блузка, серый кардиган, темные классические брюки, неброское украшение на шее. Прохоров, кстати, в одежде тоже неприхотлив — одевается так, как принято у богатых и очень богатых западных людей: шьет костюмы на заказ из отличного сукна в Англии: наметанный глаз сразу схватит и цену, и стиль. Излишеств не любит, не гонится за лейблами, так, чтобы ценник на лбу написан, не боится показаться несовременным. Комфортнее всего себя чувствует в полуспортивной одежде: «У него, кажется, одна толстовка на всю жизнь да пара маек», — сказал The New Times главный редактор мужского журнала GQ Николай Усков, неплохо знающий Прохорова.

Путь от «варенок» до банкира и первых миллионов Прохоров прошел за два года. В апреле 1991-го его познакомили с Владимиром Потаниным — бывшим сотрудником Министерства внешнеэкономических связей с хорошими концами в нужных ведомствах. У Потанина была частная торговая компания «Интеррос». Они вместе открыли акционерный банк «Международная финансовая компания» (МФК), разослали письма клиентам умирающего государственного МБЭС: ребята, банк загибается, потому переводите ваши депозиты нам, рассказывает в своей книге «Олигархи» бывший шеф-бюро газеты Washington Post в Москве Девид Хоффман. И — переводили. Так за 6 месяцев собрали стартовый капитал в $300 млн. В 1993 году открыли второй банк — ОНЭКСИМ. Дальше — гиперинфляция, игра на конвертации рублей в доллары и обратно, и стремительное обогащение: к 1994 году стоимость активов ОНЭКСИМа уже оценивалась в $2,1 млрд. Залоговые аукционы принесли нефтяную компанию «Сиданко», от которой было больше головной боли, чем прибыли, и несущий по сию пору золотые яйца «Норильский никель». Этот сумасшедший бег за богатством приостановился лишь раз: в кризис 1998 года, когда буквально за несколько дней ОНЭКСИМ-банк стал банкротом, а на председателя его правления Михаила Прохорова обрушились кредиторы и клиенты: «Еще в пятницу вечером (14 августа 1998 года. — The New Times) я возглавлял преуспевающий банк с подушкой кэша почти миллиард долларов. А в понедельник превратился в банкрота с долгом миллиарда полтора», — рассказал Прохоров в недавнем интервью журналу «Итоги». Из банкротства они с Потаниным выходили с колоссальными репутационными потерями — прежде всего на Западе. Активы спешно перевели в бридж-банк, который быстренько создали — Росбанк. С долгами разбирались еще несколько лет: как утверждают, вернули клиентам 34 цента на каждый зависший в банкротстве доллар. Впрочем, не всем. Потом были другие не слишком красивые истории, когда «кидали» миноритариев. И потом снова приходилось отмывать репутацию. Так что, готовясь стать владельцем американского баскетбольного клуба, что предполагало пресс-конференции и ответы на неприятные вопросы, Прохорову пришлось учиться «держать лицо» — точнее, глаза: дома он, рассказывают, даже носил специальную маску: это помогало выработать привычку не отводить взгляд.