КАВКАЗ В ПУТЕВЫХ ЗАМЕТКАХ ФРАНЦУЗОВ КОНЦА XVIII – НАЧАЛА XIX ВЕКОВ

Рубеж XVIII–XIX веков – это эпоха необыкновенно значимая в русской истории, страна, опираясь на определенные успехи в экономическом, культурном развитии, выходит на ведущие позиции в европейской политике. Именно в это время, развивая успехи Петровского времени, Россия становится подлинно великой державой, а после победы над Наполеоном наряду с Великобританией определяет мировую политику.
В Екатерининскую эпоху, выполняя объективно поставленную еще на рубеже XVII–XVIII веков национальную задачу, Россия обеспечивает безопасность южных границ, присоединяет Крым, Северное Причерноморье и появляется на Кавказе, а XIXвек – век присоединения Кавказа к Российской империи. Описания Кавказа в конце XVIII– начала XIX веков необычайно интересны, поскольку это переломная эпоха кавказской истории, а французские сочинения, дневниковые записи заслуживают особого внимания: французский язык со времен Людовика XIV стал языком дипломатии, науки. В эпоху Просвещения написанное по-французски – написано для всей европейской читающей публики. Кроме того, значительная часть сочинений о Кавказе – неотъемлемая часть «россики», а это особое явление в европейской культуре: для европейских просветителей, литераторов и философов XVIII века Россия являлась доказательством правильности их концепции о возможности успешного развития под руководством просвещенного монарха.

Именно эти годы отмечены выходом из печати большого количества мемуаров, дневников и путевых заметок о России. Французская «россика» являлась очень важным источником информации о России для европейских читателей, а также она была едва ли не единственной возможностью для русских читателей узнать о своей стране и приобщиться к современной европейской общественной мысли. Ввиду необыкновенной важности «россики» для эпохи Просвещения она серьезно изучается. Показано, что образ России – страны совершившей огромный путь вперед под руководством просвещенных монархов, как утверждали Вольтер и другие корифеи Просвещения, являлся необыкновенно важным для просветителей, они его держались и старательно поддерживали. В эпоху Просвещения существовал "русский мираж", был создан "миф о блистательном Петербурге"; конечно, подход Вольтера и более критичного Ж. Ж. Руссо к русской истории различались, во многих сочинениях и дневниках французов, побывавших в России, имелись критические страницы (астроном Шапп д'Отрош, дипломат М.-Д. Корберон), но вольтеровская традиция не была преодолена.
При этом русско-французские контакты складывались непросто. В XVII веке сложилось и долгое время существовало взаимное недоверие. Петр I прилагал большие усилия с тем, чтобы получить французских специалистов на русскую службу. Поездка Петра в Париж, Амстердамский договор 1717 г. привели среди прочего к росту числа французских переселенцев в Россию, и французы внесли свой вклад в развитие русской культуры. Начинают посещать Францию и русские. «Люди петровского времени» – энергичные, общительные и легкие на подъем. Однако и для людей нового поведенческого типа остались трудности вхождения в европейский круг общения – их будут испытывать и путешественники второй половины XVIII в. Впечатление о России и русской внешней политике, как о непредсказуемой, складывавшееся десятилетиями у французов, долго не будет искоренено. На уровне личных контактов также сохранялись непонимание и недоверие.

Двери салонов для многих русских в Париже были закрыты, и даже такая знаменитость, как граф Алексей Орлов, проникает в гостиные только потому, что заинтересовывает парижан своей манерой есть яйца вместе со скорлупой.
Конечно, двери салонов были открыты для просвещенных русских вельмож: русского посла Д. А. Голицына, для И. И. Бецкого, И. И. Шувалова. Однако проблема существовала. Князь Б. И. Куракин считал, что для проникновения в парижские кружки «требуется несколько месяцев», а Д. И. Фонвизин был еще более категоричен, утверждая, что «для чужеродных в Париже нет никакого soci?t?».
Елизаветинское время оказалось благоприятно для развития культурных контактов и сближения русских и французов. Связи двух народов во второй половине века стали более полнокровными. Прежде всего, меняется Россия: безусловно, был пройден значительный путь в развитии культуры, широкое распространение получают французский язык и увлечение всем французским (превратившееся в галломанию).
В России к концу XVIII в. складывалась определенная просветительская среда, более терпимая, открытая, удобная и приятная, и это открывало возможность для длительного пребывания и работы людей, выросших во Франции в эпоху Просвещения. Все же долгое время они неохотно ехали в Россию.
Несколько меняется и отношение русских к Франции. Конечно, отношение русских к европейцам как «учителям» сохраняется, но, вместе с растущими человеческими контактами, растет и знание французской жизни, появляются и ноты критического взгляда на Францию (Д. Фонвизин, Н. М. Карамзин). С началом революции во Франции начинается история эмиграции. В революционный период, когда произошло настоящее «узнавание» России французами, тысячами отправившимися в эмиграцию, создается новый образ России. Во многих случаях эмигранты оставили критические замечания о том, что увидели в России. Люди, покинувшие революционную родину, но воспитанные в эпоху Просвещения, не принимали крепостничества, деспотизма, бессмысленной муштры в армии. Надо также учесть то, что суждения французов о России не обязательно являются объективными и безошибочными, и что также критично как о России французы писали об увиденном в немецких, итальянских и других землях. Критичное отношение ко многому в русской жизни, формирование более объективного образа России не помешало многим эмигрантам остаться в России навсегда.
Интересно разобраться в особенностях взгляда иностранцев. С одной стороны, не углубившись в детали жизни другой страны, плохо зная
ее язык, иноземец может допустить ошибки, которые сами по себе интересны – из таких ошибочных суждений отдельных людей может
сложиться стереотип восприятия народа. Напомним, что Ю. М. Лотман предлагает подходить к источникам (впечатлениям иностранцев,
посетивших Россию) как к «текстам, нуждающимся в дешифровке, своеобразном раскодировании, которое должно предшествовать цитатному их использованию. Только тогда мы сможем не только отделять верные высказывания от ошибочных, но и в самих этих ошибках, в характере непонимания находить источник ценных сведений» [1, с. 677]. Но, с другой стороны, иностранец может обратить внимание при описании России на самое привычное для русского человека, на то (явления, процессы, обстоятельства), на что, из-за его обыденности, никогда не укажет русский автор [1, там же].
Иностранные сочинения о Кавказе исследовались [см.: 2,3,4,5], в последнее время появились новые переводы[6,7,8], в значительной степени материал французской «россики» введен в научный оборот. Предметом рассмотрения, прежде всего, являются сочинения Яна Потоцкого [9](автора известного романа «Рукопись, найденная в Сарагосе»), он писал пофранцузски о России и его работы, безусловно, относятся к французской «россике»; французского путешественника и исследователя Т. де Мариньи [7]; швейцарского ученого, этнографа и натуралиста, Ф. Дюбуа де Монперо[8], Ж. Ф. Гамба [10](кавалера Гамба), эмигранта Французской революции, назначенного правительством Бурбонов консулом в Тифлис; известные супруги Адель и Ксавье Оммер де Гель [11], Ксавье, приглашенный русским правительством для совершения научной и деловой поездки, видимо, в большей степени может считаться автором книги.
Есть более ранние сочинения и дневники о северном побережье Черного моря, Кавказе, Крыме: Ксаверио Гальвани, Де Ла Мотре,
К.-Ш. де Пейсонель и др. Они написаны раньше, чем Северное Причерноморье и Кавказ вошли в состав Российской империи, не могут формально быть отнесены к «россике», поскольку описывают не Россию (видимо, поэтому эти сочинения не включены в известную антологию К. де Грева[12]), но материал их работ будет очень полезным.
Французские сочинения о Кавказе дают ценную информацию о границах расселения народов, политическом и общественном устройстве, верованиях, нравах и быте. Во многих случаях их свидетельства являются уникальными. Информативная значимость этих источников уже показана В. Г. Гаджиевым, Ф. М. Хаджибиековой, Ю. И. Шалалыгиным и другими исследователями[3,5]. С другой стороны, французы, рассказывая о том, что им представляется наиболее интересным на Кавказе, невольно «раскрываются»: эти работы являются свидетельством развития французского общественного сознания. Представляется интересным рассмотреть французские сочинения о Кавказе в более широком контексте развития «россики». Описание Кавказа это часть очень популярного ориентализма, но внимание французов к Кавказу меняется в зависимости от развития международной ситуации. После окончания неудачной для Франции Войны за испанское наследство важнейшей задачей для французской дипломатии стало не допустить серьезных изменений на карте Европы и в расстановке сил. Это и привело к длительному геополитическому конфликту Франции и России, поскольку последняя добивалась изменения соотношения сил и боролась за расширение границ.
Черноморский регион по многим причинам стал местом столкновения русских и французских интересов. Не случайно так много французских сочинений о Кавказе, Крыме было на писано в XVIII веке. В отличие от К.-Ш. де Пейсонеля и других авторов сочинений начала и середины XVIIIвека авторы концаXVIII и XIX вв. на Кавказе оказывается по протекции или при согласии русских вельмож: Ян Потоцкий – Валериана Зубова, К. Оммер – М. С. Воронцова, кавалер Гамба генералу Ермолову был рекомендован герцогом Ришелье и графом Ланжероном. Большинство из них находилось на русской службе либо выполняло задание русских коммерсантов. Чем всегда интересны французские сочинения, так это их самостоятельностью и критичностью. Наиболее лоялен русской политике на Кавказе Ж. Ф. Гамба, Я. Потоцкийее«принял», остальные более или менее дипломатично, но критикуют Россию за политику на Кавказе, и эта критика заслуживает изучения.
В целом французская «россика», посвященная кавказскому региону весьма показательна, рассмотрение ее эволюции позволяет увидеть изменение соотношения сил, развитие французского общественного сознания и состояние русско-французских отношений.