Отношения адыгов с Крымским ханством и Османской империей

Черкесия в ХV – первой половине ХVI вв. занимала обширную территорию на Северном Кавказе от берегов Черного и Азовского морей до р. Сунжи в Центральном Предкавказье. Таким образом, адыги контролировали тогда большую часть Северного Кавказа. Связями с черкесской аристократией дорожили многие владетели соседних народов. Так, в 1569 г. царь Имеретии Георгий II женился на дочери адыгского князя, известной в истории как царица Русудан. Одна из дочерей верховного князя Кабарды Темрюка Идарова вышла замуж за калмыцкого хана. Другая дочь – Кученей (Гошевнай) в 1562 г., как уже было отмечено, стала женой русского царя Ивана IV Грозного под именем царицы Марии Темрюковны.
Связи с адыгами поддерживали и в Европе. Известно, чтопольский король Сигизмунд II Август в 1561 г. пытался склонить к себе на службу черкесских князей в качестве военачальников. На призыв польского короля откликнулись сын князя Сибока Кансаукова Александр и князь Гаврила Черкасские, и в начале 1563 г. они отбыли в княжество Литовское. В Польше в то время служил также брат Сибока. В ХVII в. в литовском войске состояли на службе многочисленные части так называемой пятигорской кавалерии. Имелись также вооруженные (а частично и одетые) на черкесский манер отряды. Ян Собесский – польский король – обычно одевался в кавказскую одежду, а о том, какая мода была в краю черкесов, он узнавал от специальных посланцев. Седла и конскую упряжь поляки изготовляли также по черкесской или грузинской моде.
Очевидно, авторитет черкесов и, в особенности, черкесского военного искусства среди указанных народов был достаточно высок. Кроме того, у некоторых из них были основания опасаться черкесских вторжений, так как нередко адыгские наездники совершали дальние походы и неожиданные, дерзкие набеги на соседние земли. Известно, например, что в середине ХVI в. кабардинцы дважды свергали астраханских ханов и возводили на престол своих ставленников.
Но в конце ХV – начале ХVI вв. и у кавказской Черкесии, и у черкесского мамлюкского султаната в Египте (о чем уже было сказано выше) появился опасный враг в лице Османской империи, быстро расширявшей свои границы. Покончив с остатками Византийской империи, покорив народы Балканского полуострова и держа в страхе многие европейские страны, османы стремились к господству над народами Азии и Африки. Но амбициям турецких султанов мешало могущество черкесских правителей Каира, а путь в тыл другого врага Турции – Сефевидского Ирана – прикрывала Черкесия. В этой связи перед османскими султанами встали две задачи: покончить с властью черкесских мамлюков на Ближнем Востоке и подрубить их корни на Кавказе, в Черкесии, откуда мамлюки черпали свои силы. Кроме того, завоевание Кавказа могло обеспечить султанам Османам преобладание над Сефевидами и облегчить проникновение в Среднюю Азию. Овладение же Черкесией давало бы Турции ключ ко всему Северному Кавказу. Несколько позже, в середине ХVI в., открытый интерес к Кавказу, в частности, к Черкесии, проявило Русское государство, чьи границы за счет присоединения Казанского и Астраханского ханств вплотную приблизились к Северному Кавказу.
Таким образом, Северный Кавказ и Черкесия, как значительная его часть, заняли видное положение в международной жизни эпохи позднего средневековья и нового времени, поскольку здесь столкнулись амбицииозные планы правителей России и Османской империи. Борьба между этими державами за адыгские земли растянулась на несколько столетий. Обладание Кавказом сулило соперничавшим государствам множество преимуществ. Во-первых, Кавказ мог стать первоклассной экономической базой с разнообразными источниками сырья и широким рынком сбыта товаров. Во-вторых, особенности географического положения Кавказа между двумя морями делали привлекательным его завоевание, так как Каспийское и Черное моря с впадающими в них крупнейшими реками являлись торговыми путями между Европой и Азией. За Кавказским перешейком открывались также кратчайшие караванные пути в Индию, к главнейшим рынкам восточных стран.
Русское государство, начиная сХVI в. начинает проявлять интерес к южным морям. В середине ХVI в. после завоевания Астраханского ханства границы Русского государства вышли к Каспию. Однако свободный доступ в Черное море еще надолго оставался закрытым для России, поэтому внимание к северокавказским народам становится одним из важных направлений внешней политикиправящих кругов Русского государства.
В планах Османской империи Кавказ рассматривался не только как важный плацдарм для расширения османского владычества и борьбы с державами-соперницами, но и как источник рабов. Рабство на Востоке, освященное самим пророком Мухаммедом, было неисчерпаемым источником солдат, рабочих, слуг и женщин для гаремов. В глазах правителей мусульманских государств невольники составляли завидное приобретение, с одной стороны, разжигавшее в них страсть к завоеваниям, а с другой же стороны, невольничество составлялоту силу, на которую опирались султаны, пополнявшие за сёт рабов ряды своих бойцов.
Таким образом, власть над Кавказом могла обеспечить многочисленные экономические и политические выгоды. Поэтому османские султаны с конца ХV в. на протяжении нескольких столетий настойчиво пытались различными путями добиться господства над кавказскими народами, в том числе и над адыгами (черкесами).
Стремление Турции и ее вассала Крымского ханства вовлечь адыгов в сферу своего влияния стало наиболее существенным фактором международного положения адыгов в период с конца ХV в. вплоть до конца ХVIII в., когда Российская империя перешла к открытым военным действиям на Кавказе с целью аннексии черкесских территорий.
Адыги средневековья и более позднего времени жили в постоянном контакте со степным миром. Автохтонному населению Северного Кавказа не раз приходилось соприкасаться со вторгавшимися сюда воинственными ордами всадников-номадов из евразийских степей. Живя столетиями рядом с кочевниками и испытывая серьезное давление со стороны мира Степи, адыги сумели выработать устойчивые механизмы социальной адаптации, которые позволили этносу выжить в условиях суровых исторических реалий. Более того, адыги сами оказывали давление на своих беспокойных и воинственных соседей. И не только силой оружия, поскольку щел интенсивный процесс культурного взаимодействия между степными и северокавказскими обществами. Постоянное соприкосновение на протяжении всего средневековья с тюркоязычными народами до известной степени определило культурно-бытовой облик и тенденции психогенеза адыгов.
Последними тюрками, с которыми соприкоснулись адыги до утраты независимости, были крымские татары и ногайцы – подданные Крымского ханства. Это государство возникло на развалинах Золотой Орды в 1443 г. Отношения адыгов с Крымским ханством существовали со времени образования этогогосударства в силу территориальной близости и давних экономических связей с Крымским полуостровом. Известно, что в Крыму еще до образования там самостоятельного Крымско-татарского государства имелись значительные черкесские поселения. Армянский историк Крыма Тер-Абрамян перечисляет целый ряд населенных пунктов и местностей, связанных с адыгским присутствием: село Черкес в районе Евпатории; Черкес-Эли – маленькое село на реке Альма; Черкес-Тогай (черкесский берег) – село в Феодосийском районе; село Черкес-Кир в бассейне реки Кара-Эозен; Черкес-Чокрак – богатый родник, впадающий в реку Ангар; Черкес-Хош – долина в лесу близ Беолок-Ламбата; Черкес-дере (черкесская балка) – балка в Гурзуфе; Черкес-Даг (черкесская гора). Мартин Броневский, посетивший Крым в 1578 г., писал: «Современный Черкес-Кермен – новая крепость, она основана при турецкой власти, а развалины старого Черкес-Кермена, которые находятся недалеко от новой крепости, так стары, что ни турки, ни татары и даже греки не знают, откуда происходит название» . Сама равнина, на которой располагалась крепость, называлась «Черкес-Тюз».Возможно, эти поселения возникли во времена генуэзцев, поскольку именно тогда ворота Крыма для адыгов распахнулись особенно широко. Например, в Каффе жили и работали черкесские купцы, ремесленники, служащие армии, флота, полиции и прочие. По-видимому, черкесы имели отношения не только с итальянскими колониями Крыма, но и с татарами, которые в начале XIV в. образовали на Крымском полуострове наместничество Золотой Орды. Около 1380 г. золотоордынским наместником Крыма был некий Черкес-бек, известный еще как Жанкасиус Зих. Можно предположить, что этот сановник окружал себя своими земляками, или, по меньшей мере, не препятствовал поселению адыгов на полуострове.Период тесных отношений с Крымским ханством – особая и значимая эпоха в черкесской истории, которая часто окрашивалась кровью. Можно сказать, что по границам Крымского ханства и Черкесии проходил рубеж между миром Степи и миром оседлых горских обществ, и жители Северо-Западного Кавказа вынуждены были постоянно противостоять тюркоязычным степнякам, мощную поддержку которым с конца XV в. вплоть до конца XVII в. оказывала Османская империя.
Первые сведения о походах крымских ханов в Черкесию восходят к концу XV в., но, возможно, татарские набеги начались раньше, когда татары укрепились на Крымском полуострове. А подчинение Крымского ханства Османской империи, скорее всего, привело к активизации крымских походов на адыгские земли.
Предположительно, именно во время османского вторжения в Крым в 1475 г. и в последующие годы адыги, проживавшие в Крыму, были частично уничтожены, частично уведены в рабство, как это случилось с другими христианами, жившими на Крымском полуострове. Не исключено, однако, что какой-то части адыгов удалось спастись и вернуться в Черкесию.
Османские султаны, имевшие свои интересы в Черкесии, видели в Крымском ханстве силу, способную реализовать планы властителей Порты на Северном Кавказе. Однако не всегда крымские ханы отправляли войско в Черкесию по первому требованию Османов. Некоторые ханы вели себя достаточно независимо в отношении стамбульского двора. В частности, Менгли-Гирей – первый из крымских правителей, признавший сюзеренитет Оттоманской Порты, позволял себе отказывать каффинскому наместнику – сыну турецкого султана, когда тот просил у него войско против адыгов. Так, он не дал своих людей каффинскому наместнику шехзаде Мухаммеду летом 1502 г., когда тот собирался в поход против адыгов, ссылаясь на то, что отправил войско в Литву. Весной или летом 1504 г. предполагалось организовать еще один поход на адыгов, но Менгли-Гирей снова отказал Мухаммеду. В связи с такой самостоятельностью поведения Менгли-Гирея шахзаде Мухаммед тоже держал себя с ним деликатно. Он посылал войско против адыгов под свою ответственность. Очевидно, крымские ханы чаще совершали походы на адыгов, когда им самим это было выгодно.
Вся история адыго-крымских отношений пронизана ожесточенными столкновениями татар с черкесами. Причиной взаимных набегов являлись некоторые социокультурные особенности как крымско-татарского, так и адыгского обществ.
Прежде всего отметим, что крымские татары являлись носителями (а в позднейший период своей истории – наследниками) кочевнических традиций. Хотя к рассматриваемому периоду крымские татары уже не были номадами в чистом виде и постепенно переходили к оседлости, тем не менее, они долго сохраняли многие черты, которые присущи кочевникам-всадникам вообще.
Хозяйство кочевников определялось экстенсивным скотоводством в соединении с кочеванием населения с разной степенью выраженности. Номадам, которые разводили и использовали в качестве транспортного средства верховых животных, был свойственен в высшей степени воинственный дух. Именно коневодство в степях позволяло кочевникам быть всадниками, быстро передвигаться на большие расстояния. Крымские татары разводили и двугорбых верблюдов, и множество лошадей, хотя и некрасивых, но быстрых, сильных и выносливых. Из-за широкого распространения в среде скотоводов практики угона скота номады постоянно вынуждены были жить в состоянии боевой готовности. Все это вместе с другими факторами сделало из кочевников-коневодов (верблюдоводов) первоклассных воинов.
При этом хозяйство номадов нуждалось в земледельческой продукции и в тех изделиях, которые не могли быть обеспечены их собственными промыслами. В этой связи для татар были характерны такие формы пополнения ресурсов, как военный грабеж или заменявшая его единовременная контрибуция, а также данничество. То есть военный грабеж, осуществляемый путем набега, составлял один из немаловажных элементов в культуре жизнеобеспечения татар.
Кочевое скотоводство не могло обеспечить основную массу татарского населения. Многие рядовые татары не имели других средств к существованию, кроме добычи, взятой в набегах. И хотя кочевое население Крымского ханства уже в XIV в. имело тенденцию к оседлости, а к рассматриваемому периоду все больше и больше татар оседало, становясь и земледельцами в том числе (исключение составляли ногайцы, входившие в Крымское ханство и кочевавшие дольше всех), тем не менее, крымцы еще столетиями сохраняли кочевнические традиции в военной сфере и воинственный дух. Даже в XVIII в., когда большинство татар Крыма осели на землю и произошел подъем сельскохозяйственного производства, набеги оставались формой приобретения материальных благ для различных социальных слоев в ханстве почти до самого конца его независимого существования.
Такие набеги не предполагали захвата и удержания чужих территорий. Главными целями татар в набегах на адыгские земли было движимое имущество, скот. Особенно ценились чистокровные адыгские кони, которых почти не было у татар ввиду отсутствия кормовой базы для создания чистопородных лошадей. Другой целью набегов был захват невольников. Рабы черкесского происхождения высоко ценились благодаря хорошим физическим данным и красоте, а потому были желанной добычей для татар. Хозяйственные потребности населения Крыма превращали институт набега и данничества в наиболее действенное средство осуществления внешней политики. За счет такой эксплуатации обогащались высшие слои общества и могли существовать его низы, а потому внешняя политика крымских Гиреев XV–XVIII вв. мало отличалась от политики ранних Чингизидов, характеризуясь постоянным стремлением к эксплуатации соседних народов.
Как уже было сказано, вся история адыго-крымских отношений пронизана ожесточенными столкновениями татар с черкесами. Представляется необходимым выяснить, что же становилось причиной взаимных набегов.Адыги поддерживали тесные отношения с домом крымских Гиреев с самого их воцарения в Крыму. Опальные ханы часто скрывались в Черкесии, втягивая адыгов в борьбу за крымский престол.
Крымские татары, в силу длительно существовавших институтов кочевнического быта и неразвитости хозяйства, основанного на экстенсивном скотоводстве, не могли полностью обеспечивать свои потребности за счёт внутренних ресурсов. Поэтому они пополняли свои ресурсы за счёт соседних народов, в том числе и адыгов, путем грабительских набегов и данничества. Крымцы совершали набеги на адыгов, пользуясь их разобщённостью.
В Черкесии царила феодальная раздробленность, и крымцы, пользуясь этим обстоятельством, нападали на отдельные феодальные владения адыгов или на отдельные адыгские общества. Но никогда они не шли против всех адыгов одновременно. Отчётливо осознавая превосходство адыгов в военном деле, крымские татары собирали армии, как минимум в 3 раза превосходящие по численности силы предполагаемого противника. Иностранные наблюдатели писали, что сотня черкесов стоит тысячи татар, что один черкес в лесу может победить 10 татар, что горсточка черкесов обращает в бегство целую толпу татар, так как они проворнее, лучше вооружены и более мужественны.
В случае, если набег оказывался удачным для татар, то они налагали на адыгов дань ценным имуществом, невольниками и породистыми конями, а побежденные адыгские общества номинально попадали пад власть крымского хана. Но как только общество оправлялось от поражения, адыги сразу же освобождали себя от каких бы то ни было обязательств по отношению к Крыму.
Адыги тоже не оставались в долгу и совершали набеги на Крым, доходя до столицы ханства г. Бахчисарая. Хан-Гирей утверждал, что жанеевцы совершали опустошительные набеги на крымских татар и подвластных им ногайцев, что часто порождало кровопролитные войны между крымцами и гордыми жанеевцами, которые дерзко вызывали всех на бой. Долгое время черкесы были единственными, кто мог сражаться с татарами на их собственной территории на Крымском полуострове. Этого до XVIIIв. не могла себе позволить даже Россия. Адыги очень хорошо изучили Крым и знали слабые места своего противника.
Правда, набеги адыгов существенно отличались от татарских набегов, которые назывались «беш-баш», что значит «за одеждой». Черкесские военные походы не ставили целью улучшениематериального положения за счёт добычи, взятой в набеге. Адыгские воиныотправлялись в набеги не ради трофеев, а просто из удальства,жаждая воинской славы. Презрение среди адыгов вызывали те, кто интересовался только добычей, и больше всего наездник боялся быть заподозренным в корысти и стремлении к обогащению. Добыча была лишь знаком победы и воинской доблести. Её не полагалось оставлять себе, а необходимо было раздавать неимущим, женщинам, девицам. Чем щедрее раздавалось добытое в набегах имущество, тем больше прославляли рыцарей-наездников. Именно желание прославиться в качестве храброго воина, неутомимого не только в походах, но и во всех других делах, да к тому же еще гостеприимного и щедрого, было главным жизненным побуждением адыгской феодальной знати. Для черкесского воина был важен сам факт победы над врагом, а значит, приумножалась его воинская слава, которая в традиционном адыгском социуме была синонимом авторитета и власти в обществе.Развиваясь адекватно внешнему военному прессингу со стороны кочевников, нормы глубоко военизированного адыгского общества формировали представления о воине-рыцаре и военном вожде – главной фигуре социально иерархизированной структуры. Коварному облику кочевников противопоставлялось благородство и достоинство адыгского воина, ставившего выше всего свою честь.
Адыгские предания и песни донесли до нас славу знаменитого рыцаря-наездника ХVI в. Айдемиркана, совершавшего вместе со своими соратниками набеги на столицу Крымского ханства Бахчисарай и разорившего Астрахань. Подобные факты зафиксированы и письменными источниками.
Крымские ханы, воюя с одним адыгским обществом, при этом могли поддерживать дружественные отношения с другими. Более того, у крымских ханов и адыгов часто устанавливались родственные отношения через браки черкесских аристократок с представителями дома Гиреев. Родственники этих женщин часто служили при дворе хана. Зятьями многих черкесских князей были крымские ханы, а их дети практически всегда воспитывались в Черкесии у адыгских аталыков с младенчества и до совершеннолетия. Они получали В Черкесии военную подготовку и знания по правилам поведения в обществе. («Черкесы являются как бы французами в отношении татар», - писал Дм.Кантемир.) Вырастая в адыгской культурной среде, гирейские принцы чувствовали себя идентичными адыгам, многим здесь также подыскивали невесту.
Некоторые Гиреи оставались жить в Черкесии навсегда, по разным причинам не возвращаясь в Крым. Они здесь полностью ассимилировались с адыгами, хотя помнили о своём гирейском происхождении. В адыгском обществе в среде аристократии даже образовалась целая прослойка хануко (что по адыгски буквально означает «сын хана»). Следствием таких процессов стала значительнвая степень адыгизированности крымской знати. Гиреи, хотя и считались Чингизидами, но в культурном, а часто и в этническом отношении были адыгами. Так, известны имена адыгских аристократов, находившихся на русской службе в первой половине XIXв.: Султан Хан-Гирей, Султан Казы-Гирей, Султан Адиль-Гирей, Султан Крым-Гирей. Все они, являясь потомками крымских Гиреев, считали себя адыгами. После завоевания Крыма Российской империей многие крымцы нашли убежище в Черкесии.
Что касается адыго-османских отношений, то их необходимо рассматривать в тесной связи с адыго-крымскими контактами. Османы на протяжении нескольких столетий настойчиво пытались различными путями добиться своего господства над кавказскими народами. В первую очередь стремились покорить адыгов, жившх в стратегически важном регионе Кавказа.
В 1475 г. Османы завоевали генуэзские города южного Крыма и силой присоединили Крымское ханство в качестве вассального владения. Важнейшей вассальной обязанностью крымских ханов стало выставление войска для участия в завоевательных войнах Османов, в том числе и на Северо-Западном Кавказе.
После 1475 г. турки захватили генуэзские крепости Тану, Матрегу, Мапу и Копу. В 1479 г. снова были захвачены Мапа и Копа, видимо, отвоеванные адыгами у турок. Этот поход был очень разорительным для адыгов.
В 1484 г. турки снова совершили поход в Черкесию, целью которого также было уничтожение генуэзских факторий, откуда шло пополнение дружин мамлюкских султанов-черкесов в Египте. Но турки не добились власти над адыгами, а только обеспечили себе контроль над Керченским проливом.
В начале XVI в. источники снова фиксируют сманские походы на адыгов и ответные нападения адыгов на принадлежавшие теперь туркам пункты-крепости на азово-черноморском побережье. Очевидно, в первой половине XVI в. турки сумели сделать своими вассалами адыгов, живших на Таманском полуострове, и здесь было образовано Таманское санджакство Каффинского эйялета Османской империи. Окружность султанских владений, согласно турецкому источнику XVIIв. составляла около 67 миль. Здесь в основном и сосредоточились турецкие крепости, которые должны были, по замыслу Порты, стать центрами военной и гражданской администрации, политического и идеологического влияния на местное население: Тамань, Темрюк, Кызыл-таш, Атчу, Каплу (XVIв.), Суджук-кале (1723), Геленджик (1724). Эти крепости возникли на месте захваченных генуэзских городов или пристаней. Однако в XVIII в. турки уже просили у адыгов соизволения строить крепости в их землях. Все эти крепости были сосредоточены исключительно по границам Черкесии, а не внутри неё. Во внутренних районах Черкесии адыги не позволяли туркам иметь крепости. Вскоре после ликвидации выгодной для адыгов генуэзской торговли турки осознали, что именно развитие торговли с адыгами может принести и немалые политические и экономические выгоды, и не просчитались. Адыги вынуждены были терпеть турецкое присутствие на своих землях потому, что нуждались во внешнеторговых партнёрах, а власти Османской империи, контролировавшие проливы Босфор и Дарданеллы не допускали в Чёрное море никого, кроме турецких купцов.
Несмотря на это, адыгские владетели в I половине XVI в. постоянно атаковали турецкие крепости и провоцировали ответные карательные экспедиции турок совместно с крымскими татарами. Кроме того, адыги сами совершали пиратские рейды на галерах к берегам Турции и грабили их.
В XVI в. Османская империя была в зените могущества и славы, она покорила многие страны и народы в Европе, Азии и в Африке, но её завоевания в Черкесии были очень незначительными Очевидно, адыги оказывали очень ожесточённое сопротивление. После XVI в. Османы в Черкесии не сделали никаких новых территориальных завоеваний (кроме постройки Суджука и Геленджика). За всё время своего присутствия на Черкесских границах, Порта имела лишь 5-7 прибрежных крепостей (генуэзцы имели более 30 таких пунктов).
Османы, конечно же, рассматривали торговлю не как самоцель, а как средство достижения политического влияния среди адыгов. Турки перенаправили внешнюю торговлю черкесов на свой рынок и, используя своё монопольное положение в политической и экономической сфере в бассейне Черного моря, стремились подчинить адыгов, избегая прямого военного давления на них. Турки проявили открытую военную активность на Северо-Западном Кавказе лишь с конца XV до первой половины XVI вв. – во время расцвета Османской империи. И только в 20-х гг. XVIII в. османы снова попытались укрепить своё положение на Черноморском побережье в связи с тем, что Российская империя вплотную придвинула свои границы к землям адыгов, угрожала Крымскому ханству и вообще интересам Порты в Азово-Черноморском бассейне и на Кавказе в целом.
Но, несмотря на претензии османов, турецкие крепости не смогли стать оплотом турецкой власти в адыгских землях, и турки вынуждены были различными средствами обеспечивать спокойствие своих крепостей в Черкесии. Они платили адыгским владетелям, в землях которых находились крепости. Турки вступали в бракис адыгскими женщинами. Адыгские аристократы служили при дворах османских султанов.
Только в начале XVIII в. в связи с усилившейся активностью Русского государства на рубежах Османской империи турки также вынуждены были активизировать свою политику в Черкесии. Посредством военной силы крымских ханов Порта начала распространение ислама среди адыгов. Некоторая часть адыгов (в основном та, которая имела тесные торговые или семейные связи с турками и крымцами) приняла ислам добровольно ещё в XVI в. Адыги отказывались принимать ислам, что приводило к новым ожесточённым столкновениям между адыгами и татарами. Лишь к концу XVIII в. большинство адыгов приняло ислам в качестве официальной религии. Но ещё долгое время исламизация адыгов оставалась лишь поверхностной, формальной, а принятие ислама не сделало адыгов верноподданными Османской империи: адыги почитали султана своим духовным главой, но не подчинялись турецким законам (кроме жителей Таманского п-ова), не платили подать османам. Власти Порты не могли вмешиваться в управление адыгскими обществами, хотя они по своему усмотрению свергали с престола и возводили на трон крымских ханов.
Однако всё возраставшие претензии России на обладание Кавказом и выходом в Чёрное море заставляли турецкие власти пытаться различными путями привести адыгов к повиновению, поскольку от политической ориентации адыгских владетелей во многом зависела ситуация в регионе.