Институт выезда на службу у кавказцев

Институт выезда на службу, наряду с системой мамлюката (военного рабства) относился к числу основных путей вовлечения адыгов в состав иноэтничных элит.
Военное отходничество являлось универсальным институтом пополнения правящего класса феодальных держав на обширных пространствах Европы и Азии.
Нарождающееся дворянство было интернациональным по своему составу, о чем ясно свидетельствуют источники генеалогического характера. В состав служилого сословия вовлекались наиболее пассионарные представители как местных, так и соседних народов, готовые предложить свои услуги высшей аристократии. Адыги были издавна и глубоко интегрированы в подобную систему, имея заслуженную репутацию народа-воина – не только по причине общепризнанной храбрости, но и в силу высокоэффективной и совершенной системы воинского воспитания, а также культивирования рыцарской идеи, к соблюдению которой тяготели все слои общества. Все это в случае выезда гарантировало адыгам быстрое продвижение как на военной службе, так и при совершении политической и административной карьеры при дворах иноземных государей.
Выезду адыгов способствовала не только их востребованность за границей, но и целый ряд внутренних причин. Немало адыгов покидало родину в надежде обрести бо?льшие возможности, чем в Черкесии, где социальный статус человека не зависел от его способностей, а определялся при рождении и оставался неизменным на протяжении всей жизни. К тому же неразвитость государственных институтов и военизированный характер адыгской культуры препятствовали совершению иной, кроме военной, карьеры . Отъезжающими двигали желание проявить себя на ином поприще, прославить свое имя среди других народов, а также присущая всем адыгам природная любознательность.
Выезд за пределы Черкесии был облегчен как практической возможностью расторжения феодального договора дворянством (с возвратом оркъ тын — дворянского пожалования), так и неограниченной свободой передвижения “вольных земледельцев” (крестьян-тфокотлей).
Имели место и выезды под давлением обстоятельств. Так, например, согласно фольклорной версии, кабардинский дворянин Худаберд Азапшев, ставший жертвой оговора, вынужден был покинуть родину и какое-то время прожил в Крыму .
География адыгских выездов на службу была чрезвычайно широка: Золотая Орда, Еги-пет, Османская империя, Крымское ханство, Россия, Польша, Иран, Грузия.
Типичным примером военного отходничества является образование служилой аристократии адыгского происхождения в России с середины XVI в. Эти выходцы из Западной Черкесии и Кабарды вписали ярчайшие страницы в историю России под именем князей Черкасских.
Важную роль выезжие адыги стали играть и в структуре правящей черкесской верхушки Египта с момента прихода к власти мамлюков-бурджитов в 1382 г., поскольку при султане Баркуке и его преемниках был кардинальным образом изменен принцип назначения на высшие военные и государственные должности — отныне наряду со старой мамлюкской элитой на высокие посты могли претендовать и черкесские аристократы, прибывавшие с Кавказа .
Особое место занимали адыги и в рядах османской элиты. По данным Н. Берзеджа, “с 1530 года по последние годы черкесского изгнания звания османских пашей получили около 250 черкесов, 12 из них стали премьер-министрами, один удостоился титула шейх-уль-ислама, около 115 человек стали маршалами, генералами, командирами воинских частей, послами”.
В контексте данной проблемы необходимо учитывать и фактор родственных связей адыгов с иноземными государями. Так, в источниках зафиксированы браки черкешенок с правителями Ирана, России, Грузии и (особенно часто) Крымского ханства и Османской империи. Как правило, таких высокопоставленных уроженок Черкесии окружали их родственники и соплеменники, порою оказывавшие существенное воздействие на политику государства.
Так, османский султан Сулейман Великолепный был женат на черкешенке из Бесленея, а их сын Мустафа являлся официальным наследником престола. Имеются веские основания утверждать, что именно казнь царевича Мустафы, удаление его матери и репрессии в отношении черкесской группировки при дворе султана, наряду с крымской агрессией побудили западных адыгов на изменение своей внешнеполитической ориентации в пользу Москвы.
В 1561 г. был заключен брак московского царя Ивана IV Грозного с дочерью старшего князя Кабарды Темрюка Идарова, получившей при крещении имя Мария. Этот союз значительно укрепил позиции кабардинских князей — потомков Идара, со времен Ивана Грозного вплоть до Петра I постоянно делегировавших своих представителей в Боярскую Думу.
Практика выезда на службу, имеющая многовековую историю, продолжалась вплоть до конца существования независимой Черкесии. В то же время источники фиксируют и случаи возвращения адыгов на родину, охваченную пламенем Кавказской войны, защита которой отныне становится смыслом их жизни. Так, бесленеевский дворянин Канамат-хаджи Тлаходуков, некоторое время прослуживший в Турции, в 1848 г. возвращается в Западную Черкесию, где на протяжении многих лет пользуется высокой популярностью и политической известностью у местного населения.