Народная медицина древних горских народов

За многовековой период своего существования, адыгская народная медицина накопила значительный практический опыт лечения различных болезней и травм.
У адыгов существовали профессиональные лекари (Iазэ), специализировавшиеся в лечении отдельных заболеваний. В силу принадлежности к сфере сакрального, медицинские знания нередко передавались по наследству, что со временем способствовало образованию врачебных династий.
Адыгские врачи успешно лечили терапевтические заболевания, при этом они широко использовали лекарственные травы, которыми весьма богата местная природа, назначали лечебную диету, ингаляции, массаж, обертывания и др. Известно было адыгам и благотворное воздействие на организм горячих минеральных вод, в силу чего серно-щелочные, йодо-бромистые, углекислые псекупсские источники района Псыфабэ (Горячий Ключ) круглого-дично использовались для лечения страдающих от ревматизма, кожных и различных внутренних болезней .
Большим практическим опытом и высокой результативностью лечения отличались специалисты по колото-резаным ранам, травмам и переломам, чаще всего являвшихся следствием военных столкновений или издержками военно-прикладных игр. В случае начала боевых действий, эти лекари следовали за адыгскими воинами и оказывали раненым помощь в полевых условиях. Искусство горских (в том числе и адыгских) врачей было в полной мере оценено основоположником военно-полевой хирургии Н.И. Пироговым, вопреки представлениям и практическому опыту которого, местные костоправы при осложненных переломах больших костей не прибегали к превентивной ампутации, а успешно лечили их консервативными методами.
В случае тяжелой раны или травмы, врач не только совершал первичную обработку (останавливал кровь, накладывал повязку, заключал конечность в лубки), но и наблюдал пострадавшего на протяжении необходимого (порой, весьма длительного) периода времени. Непосредственный уход за больным осуществляла сестра милосердия (дае), которая дежурила у его постели, следила за режимом, кормила . В то же время, в помещении, где находился раненый, каждую ночь, вплоть до его выздоровления, устраивался обряд кIапщ, представлявший собой типичное для адыгской медицины переплетение рациональных и магических средств излечения. Обряд начинался с наступлением темноты, т.Е. в пору активизации демонических сил, могущих повредить больному. Для их отпугивания совершался целый ряд магических действий: помещение обводилось замкнутой чертой, участники обряда при входе в дом ударяли по железному лемеху, предавались шумным пляскам и играм, исполняли специальные песни-заговоры, обращенные к богу-кузнецу Тлепшу , в одной из своих мифологических ипостасей являвшемуся искусным врачевателем. Одновременно это действо служило в качестве психотерапевтического средства, отвлекая раненого от острой боли (этой же цели, кстати, служили и специальные песни, исполнявшиеся при извлечении пули из раны), внушая оптимизм, надежду на выздоровление.
Борьба с инфекционными болезнями также предусматривала разнообразные магические действия — так, для ограждения селения от эпидемии, по его периметру проволакивали надочажную цепь, хотя одновременно применялись и вполне рациональные и эффективные способы, известные и другим народам — окуривание дымом и установление карантина. Для лечения оспы существовали особые песни-заговоры, в которых адыги обращались к этой болезни с возвышенными эпитетами, в надежде, что она оставит заболевшего человека. При этом оспу называют не собственным, а табуированным именем — Созэрэщ или Зиусхьан (господин). Удивительно, что эти песни существовали параллельно с практикой оспопрививания, повсеместно распространенной у адыгов еще в XVIII в.
К числу иррациональных средств универсального характера, применявшихся в случае болезни, можно отнести моления языческим богам, использование амулетов, так или иначе связанных с культами молнии, священных деревьев и почитаемых могил. Лечебными свойствами, по представлениям адыгов, обладали и предметы, связанные с кузнечным ремеслом — например, вода, смешанная с углями из горна или в которой закаляли оружие, помогала при родовспоможении и детских болезнях .
Представления о возможности сглаза, насылания болезней приводили к вере в колдунов (уды) и порой могли стать причиной расправы над человеком, подозреваемым в колдовстве.
С принятием адыгами ислама произошли определенные изменения в восприятии болезни и способах ее излечения.
Ислам обогатил традиционную адыгскую медицину новыми видами целительной практики, главным образом — иррационального свойства. Хан-Гирей отмечает, что одной из категорий местных лекарей являлись “духовные”, осуществлявшие целый комплекс мероприятий, носивших ярко выраженный психотерапевтический характер. Приемы лечебной магии (в основном апотропеической — отгоняющей, вербальной — словесной и контактной) были основаны на вере в волшебную силу коранических текстов. Отсюда и главные лечебные средства — чтение вслух мусульманских молитв; окуривание дымом от сжигаемых листков с надписями религиозного содержания; пользование больных водой из сосуда, в который помещался (или накрывался сверху) такой же текст; присутствие Корана на подушке больного. Сюда же стоит отнести и использование амулетов (дыухьэ), в которые зашивались “стихи Корана”, в качестве средств от дурного глаза .
Естественно, что эффективность таких методов могла проявляться только в случае достаточно глубокой религиозности пациентов и при утверждении мусульманской модели восприятия болезни. Так, ислам расширил адыгские представления об этиологии многих недугов, дополнив традиционную демонологию шайтанами и джиннами.
Символично, что сфера внутренних болезней и особенно — военно-полевая медицина, так и остались вотчиной местных врачей - Iазэ.
Традиционная адыгская медицина на протяжении столетий способствовала сохранению здоровья местного населения, и без того поддерживаемого умеренным образом жизни в условиях благодатного кавказского климата. Средняя продолжительность жизни в условиях существовавшей в обществе установки на долгожительство, была достаточно высокой.
Окончание Кавказской войны, лишившей адыгов независимости, ввергло этнос в состояние глубокой депрессии, которая не могла не сказаться на состоянии здоровья адыгов. “Трагическая судьба этноса, связанная с потерей свободы, близких и родных, вынужденная миграция в новые необжитые места, коммуникационные и интеграционные процессы с новой культурой привели к резким изменениям в образе жизни адыгов, к разрушению веками сложившегося этноприродного комплекса и, как следствие — резкие изменения в состоянии здоровья” .
Комплекс стрессогенных факторов привел к изменению самого фенотипа адыгов. Народ, некогда поражавший иностранных авторов не только силой духа, но и красотой, выносливостью, здоровьем, в послевоенный период постепенно утрачивал физическое совершенство и лишался внешней привлекательности, страдал от целого ряда недугов и, прежде всего, болезней социального характера. Нездоровые места обитания провоцировали высокий уровень заболеваемости малярией, близость к городским центрам и значительная плотность межэтнических контактов обусловили распространение туберкулеза и венерических болезней, неполноценное питание в силу бедности населения понижало сопротивляемость организма и, в частности, способствовало заболеваниям цинготного характера (гингивитам).
Ситуация усугублялась и неразвитостью системы здравоохранения – вплоть до установления Советской власти в адыгских селениях Кубанской области и Черноморской губернии не было ни одного медицинского пункта . Обращение же в городские лечебные учреждения было связано с материальными издержками, затруднялось незнанием русского языка, недоверием к официальной медицине, а зачастую и негативным отношением врачей к адыгам. В силу этого, не случайно, что проблема медицинского обслуживания адыгов занимала важное место в деятельности Черкесского благотворительного общества, изыскивавшего средства на создание дополнительных лечебных мест для адыгов. Эти усилия впоследствии увенчались открытием особого корпуса при городской больнице Екатеринодара (так называемого «черкесского лазарета»), единственного лечебного учреждения на Кубани, где учитывалась национальная и религиозная специфика пациентов. Однако, несмотря на этот локальный успех активистов Общества, уделом подавляющего большинства адыгов по-прежнему оставалась лишь традиционная медицина, неспособная бороться с доселе неизвестными ей болезнями и в силу этого – противостоять ухудшению здоровья нации. Неизменными спутниками адыгского общества стали высокий уровень заболеваемости и смертности, низкая рождаемость. Все это свидетельствовало о том, что и полвека спустя адыгский народ еще не оправился от ран, нанесенных страшной войной, разрушившей основы его существования и лишившей его этнической перспективы. Тенденции демографических процессов уже к началу 1920-х гг. приняли столь угрожающий характер, что под сомнение была поставлена сама возможность дальнейшего существования адыгского этноса.