Тандем, борьба с коррупцией и будущее России

Елена Панфилова - Фото VOA

Фатима Тлисова

По уровню коррупции Россия превзошла Кению и Эквадор – таковы результаты ежегодного мониторинга, проведенного международной организацией Transparency International в ушедшем году. По оценкам администрации президента Медведева, в течение года российская экономика потеряла триллион рублей только на коррупционных государственных контрактах. Какие группировки используют в своих интересах коррупционные потоки? Какую позицию занимает по отношению к ним государственая власть? Что известно о коррупционных процессах, развернувшихся в ходе подготовки к Олимпиаде в Сочи? И, наконец, как влияет коррупция на расслоение российского общества? Об всем этом идет речь в интервью директора Transparency International в России Елены Панфиловой Русской службе «Голоса Америки».

Фатима Тлисова: Каковы итоги года в России с точки зрения коррупционных процессов?

Елена Панфилова: По большому счету, прошедший год, с точки зрения снижения уровня коррупции, не слишком отличался от всех предыдущих. И коррупция жила так же, как и раньше, и все действия, которые предпринимались властью, были похожи на те, что предпринимались раньше. То есть – максимально возможные в сложившихся условиях попытки борьбы с низовой коррупцией и практически целиком отсутствующая борьба с крупной коррупцией.

Заметным итогом прошлого года стала активизация противодействию коррупции неорганизованных людей – совершенно отдельных от каких-то организаций. Мы видели это и в блогах, и непосредственно в протестных акциях. Похоже, что в прошлом году люди осознали или нашли в себе смелость говорить о том, что коррупция задевает их интересы. И именно коррупция, а не взяточничество. Потому что, в конечном итоге, отдельный человек может и не сталкиваться со взятками, но коррупция задевает интересы всех людей. Довольно трудно и долго нам приходилось убеждать людей, что даже если речь идет о такой форме коррупции, как откат при государственных закупках, только кажется, что это очень далеко от отдельно взятого гражданина или гражданки России, но это бьет по их интересам. Мне кажется, в прошлом году люди начали это понимать. И это главный итог года.

Ф.Т.: Что вы вкладываете в понятие «крупная коррупция»?

Е.П.: Самое банальное определение: низовая, бытовая коррупция происходит при столкновении гражданина и представителя органа власти, некоего публичного должностного лица, в ходе которого происходит обмен государственных товаров и услуг, которые человек должен получать у этого должностного лица в обмен на какие-то эквиваленты материального вознаграждения. Низовые взятки – это врачи, учителя, сотрудники всяких структур, которые выдают те или иные документы, правоохранители. В общем, человека могут обобрать в огромном количестве структур государственной власти.

А большая коррупция – крупная, то, что по-английски называется grand corruption, у нас в первую очередь связана со злоупотреблением служебным положением при распределении бюджетных средств, при выполнении процедур государственного заказа, в ходе процессов приватизации. Там, где непосредственно нет взяткодателя-взяткополучателя, нет взятки в классическом смысле, но она присутствует в более сложном комплексном формате.

Ф.Т.: А что такое «крупная коррупция» по российским меркам?

Е.П.: В 2010 году было море фактов большой коррупции. Например, злоупотребления в «Транснефти», о которых писал блогер Алексей Навальный. Были факты коррупции при закупке медицинского оборудования, при оформлении государственных контрактов на закупку фармацевтических средств, строительства. Если говорить официальными цифрами, то руководитель контрольного управления президента, говоря о последних госзакупках правительства, оценил коррупционные потери в триллион рублей. Это самая консервативная оценка.

Проблема в том, что случаи большой коррупции объединяет не только масштаб, но и то, что мы не видим виновных. Вроде бы нам говорят: триллион рублей потерян на госзакупках. Но хотелось бы видеть людей, которые обогатились на этот самый триллион. Но нам почему-то их не называют.

Ф.Т.: Насколько согласована позиция правящего тандема по отношению к коррупции?

Е.П.: Меня абсолютно не удовлетворяет уровень активности, который демонстрирует в первую очередь премьер-министр по обузданию коррупции. Президент до последнего времени проявлял больше энтузиазма. Я даже не говорю о том, чтобы коррупцию уничтожить, но хотя бы дать по рукам тем, кто уже гребет, как снегоуборочная машина, – этого я не вижу. Я не могу говорить о личной вовлеченности в коррупционные процессы, но что очевидное попустительство присутствует – это факт.

Ф.Т.: Письмо петербугского бизнесмена Сергея Колесникова к президенту Медведеву широко обсуждалось СМИ и блогерами. Колесников заявляет, что в Сочи строится вилла для Владимира Путина. Стоимость ее превышает миллиард долларов, и это – средства государства. Насколько, на ваш взгляд, аутентично это письмо, и как вы оцениваете изложенные в нем факты?

Е.П.: Это один из кусочков мозаики, которая складывается в общую картину. Про стройку в Геленжике впервые заговорили экологи. Организация «Белона» посылала запросы по поводу строительства некоего комплекса зданий с очень разветвленной инфраструктурой. Явно дорогого, явно с размахом. Вопросов в связи с этим строительством было много, и уже тогда было странно, что абсолютно никто не мог дать ответ – а что это, собственно, строят? Все коллективно от этого объекта открещивались. Версия господина Колесникова – в том, что это строительство имеет отношение к нашему действующему премьер-министру. Насколько эта информация аутентична? Я считаю, что по этому поводу дожна быть проведена полная проверка, и в конечном итоге мы должны получить официальную информацию о том, чья это стройка, откуда выделялись деньги, кто выдавал разрешение. Ответы необходимы, потому что согласно данным экологов там допущено 1001 нарушение.

Ф.Т.: Это не первый случай, когда Сочи фигурирует в коррупционном скандале. Счетная палата России выявила крупные злоупотребления при строительстве объектов Олимпиады 2014 года. Проводите ли вы коррупционный мониторинг подготовки к Олимпиаде в Сочи?

Е.П.: Факты свидетельствуют, что в Краснодарском крае очень много проблем в связи с распределением земель и строительством. Что касается непосредственно Олимпийских Игр, мы сейчас работаем над программой по антикоррупционному мониторингу подготовки к Играм как экологическому, так и финансовому, процедурному и правовому. Работа ведется, собираются данные, и по мере обработки этой информации мы будем сообщать об этом миру.

Ф.Т.: Сейчас вы еще не готовы огласить эту информацию?

Е.П.: Информация, которую я готова озвучить, заключается в том, что получить точную информацию о том, насколько соответствует то, что мы видим, в официальным документах тому, что поисходит на практике – довольно сложно. Есть официальные отчеты «Олимпстроя» и есть отчеты комиссий, которые контролируют деятельность всех структур, причастных к подготовке Олимпиады. Но попытки сверить эти отчеты с реальностью наталкиваются на массу препонов.

Ф.Т.: Какова роль органов надзора в схеме доступа и проверки информации, они участвуют в этом процессе?

Е.П.: Вся проблемная информация автоматически передается для проверки в правоохранительные органы, в Счетную палату, в прокуратуру. Так построена работа большинства организаций, которые занимаются гражданским контролем. Другое дело – какова будет реакция на подобную информацию.

Ф.Т.: Есть ли опыт активной, положительной реакции, когда подобные запросы получили ход и действительно были расследованы?

Е.П.: В нашей практике пропорции 1/10. К сожалению, реальность в том, что правоохранительные органы не воспринимают организации гражданского контроля как полноправных участников процесса контроля над коррупцией и с большим скрипом идет сотрудничество. Но мы будем эту скрипящую телегу толкать дальше.

Ф.Т.: На Западе СМИ играют ключевую роль в анти-коррупционных расследованиях. Как обстоит дело в России?

Е.П.: Проблема в том, что практически ничто реально не обязывает наши органы власти реагировать на публикации СМИ о коррупции. В общем, законодательство как бы предусматривает необходимость реагирования на публикации о коррупционных преступлениях, но не напрямую, с очень размытыми полномочиями и с полным отсутствием санкций за отсутствие реакции на подобные статьи. Борис Ельцин издал Указ №95, который устанавливал очень четкие нормы по реагированию на подобные публикации, но он не был переподписан президентом Путиным. Было бы хорошо сейчас эту норму возродить в еще более жесткой форме реагирования. Потому что в публикации журналистов-расследователей содержится информация, достаточная уже для начала уголовного расследования. Но к сожалению, на публикации о коррупции отсутствует должная реакция.

Роль СМИ – ключевая в любой борьбе с коррупцией, и если этот ключевой элемент не работает, если власть все время делает вид, что ничего не происходит, то это лишает граждан России возможности узнать правду. А с другой стороны – сильно снижает энтузиазм журналистов.

Ф.Т.: Как влияет коррупция на общественные отношения?

Е.П.: Низовая брутальная коррупция больше всего бьет по незащищенным, наименее образованным слоям населения. Тем самым увеличивая пропасть между наименее обеспеченными и средним классом, более обеспеченными людьми. Зачастую мы видим, что взятки вымогаются и платятся наименее обеспеченными слоями населения в значительно большем объеме, чем более благополучными согражданами – таких людей легче обманывать, легче шантажировать. Это, конечно, только способствует социальному расслоению общества.

С другой стороны, коррупционное обогащение разлагает верхи. Складывается целый класс, который живет не трудом, а коррупционным вымогательством. И это не просто сами чиновники, а это их семьи, их дети, это весь круг их приближенных, которые паразитируют на коррупции, абсолютно не представляя себе зачем работать, если деньги сами идут в руки. Коррупция – это самый прибыльный бизнес, бизнес, где деньги делаются из воздуха, из нахождения того или иного чиновника в той или иной должности.

Это выгоднее даже, чем «нефтянка», потому что нефть или газ надо еще добыть, а потом доставить потребителю. Возникли целые кланы, которые паразитируют на коррупционных потоках. Это совершенно иная сторона общества, у которой полностью отсутствует какое бы то ни было уважение к труду, уважение к людям, уважение к стране. И это, мягко говоря, неполезно для будущего нашей страны.

Ф.Т.: Сегодня на Западе и в России активно обсуждаются две противоположные концепции. Согласно первой, Россия распадается. Согласно второй – переживает возрождение. Как учитывается в этих дискуссиях фактор коррупции?

Е.П.: Даже взятка одного гаишника вредна для будущего России. Мало того: национальные богатства страны растаскиваются по частным карманам. В результате коррупционных проявлений страдает наша экономика. Деньги направляются не на развитие, не на модернизацию, а на частные счета отдельных граждан – причем не в России. Обогащаются при этом совсем другие экономики. В результате коррупционных процессов теряется утправляемость страной, потому что коррумпированный чиновник не рвется выполнять те действия, которые направлены на благо страны, а не на его личное благо.

Неэффективность власти прежде всего связана с коррупционными интересами, с личными интересами людей, которые должны осуществлять государственное управление. И если не отрубить эти каналы незаконного обогащения, как главный движитель действий весьма значительных коррупционных слоев в нашей системе управления, то никакого развития не будет. А где нет развития, там стагнация, а где стагнация, там неизбежны самые разные потрясения – и политические, и экономические.

© voanews.com