Интервью Арсена Канокова изданию "Эксперт"

Урок, который должны сегодня извлечь из происходящего в Кабардино-Балкарии модернизаторы Северного Кавказа, заключается в том, что одними экономическими мерами здесь не обойтись. К этому выводу в результате взрыва терроризма в регионе пришёл и президент республики Арсен Каноков, который только начал свой второй срок во власти.

В 2010 году Кабардино-Балкария оказалась в фокусе горячих новостей. По подсчётам информагентства "Кавказский узел", в прошлом году в республике были убиты 23 и ранены 35 силовиков — количество, сопоставимое разве что с Дагестаном, не говоря уже о таких громких терактах, как взрыв на ипподроме в Нальчике 1 мая и нападение на Баксанскую ГЭС в июле. Всплеск терроризма логично связывали с грядущим переназначением на второй срок президента КБР Арсена Канокова, но и после того, как в сентябре это случилось, бандиты не успокоились — конец года принёс череду громких убийств, совершённых по одному и тому же сценарию. В начале ноября на пороге собственного дома в Нальчике был убит финансовый директор ОАО "Канатные дороги Приэльбрусья" Юсуп Таукенов, 15 декабря точно так же был расстрелян муфтий Кабардино-Балкарии Анас Пшихачев, а за три дня до Нового года — известный черкесский этнограф, доктор исторических наук Аслан Ципинов. Наконец, произошло декабрьское убийство семерых охотников, приехавших в Кабардино-Балкарию из соседнего Ставропольского края.

Ещё год назад представить себе такую волну насилия в традиционно спокойной (за исключением памятного нападения боевиков на Нальчик в октябре 2005 года) республике было сложно. Более того, в 2009 году Кабардино-Балкария, вопреки кризису, добилась существенных успехов в привлечении инвестиций, что было отмечено в ежегодном рейтинге регионов РА "Эксперт" — КБР стала единственной республикой Северного Кавказа, получившей "умеренный" ранг риска. Между тем последовавшие события поддаются объяснению, если смотреть на происходящее в республике не только сквозь призму макроэкономических показателей.

Ситуация в Кабардино-Балкарии в какой-то степени является модельной для всего северокавказского региона. Её основная особенность — многофакторность; то есть сводить вопросы развития региона к "чистой экономике" категорически не следует. Помимо экономики, задачи модернизации Кавказа должны учитывать тот материал, с которым придётся иметь дело — этнические и религиозные конфликты, территориальные споры, традиционную родовую иерархию и прочие особенности "местного колорита". Без этого пресловутый "технократический подход" будет приводить лишь к росту сопротивления этого материала, а в результате — к ещё большей отсталости: оттуда, где стреляют, капитал бежит и больше не возвращается. На этом, кстати, погорели многие модернизаторы в странах "третьего мира", и их негативный опыт при модернизации Северного Кавказа должен быть учтён в первую очередь.

Президента Канокова многие его соотечественники не без гордости называют гением современного капитализма, и умение привлекать в республику капитал он наглядно продемонстрировал. Однако во время второго президентского срока ему нужно решать не только хозяйственные задачи, иначе управляемость в других сферах жизни общества будет утрачена полностью.

Корни терроризма

— Год назад в интервью "Эксперту ЮГ" мы решили не говорить о терроризме — прежде всего потому, что не было особенных поводов, а на первом месте в повестке дня стояла модернизация экономики республики. Но в этом году произошли события, которые ещё год назад представить было сложно. Из последних терактов — убийства муфтия Анаса Пшихачева и охотников в Баксанском ущелье. Что на самом деле происходит в республике?

— Я абсолютно не верю, что начиная с 1 мая взрывы и нападения регулярно происходили без определённой логики. Значит, кто-то специально дестабилизировал ситуацию в республике. Плюс приближалось моё назначение. И кто мог знать, что произойдёт в Москве на Манежной площади, и можно ли было предполагать в прошлом году, что такое обострение межнациональных отношений произойдёт в Российской Федерации в целом? А я во всём этом вижу единую цепочку действий тех сил, которые работают против России — и в Кабардино-Балкарии, и в других местах. Хотя для нас здесь тоже многое непонятно. Нельзя, конечно, утверждать, что существует причинно-следственная связь между тем, что происходило в Москве и у нас — я имею в виду убийство муфтия и семерых охотников.
Но я в этом вижу спланированную провокационную акцию, которая была устроена для того, чтобы обострить обстановку в целом и межнациональные отношения в частности. Почему-то для этого выбрали Кабардино-Балкарию, где раньше всё было спокойно — слишком многие заинтересованы в том, чтобы было наоборот.

— На основании каких фактов вы считаете, что убийство охотников со Ставрополья могло быть спланированной провокацией?

— Не исключаю, что это было спланировано. Эти охотники никогда не приезжали в Кабардино-Балкарию и не собирались ехать сюда. Обычно, выезжая на охоту, они предупреждали родственников и охотились, как правило, в Минераловодском районе на Ставрополье. Но вдруг их кто-то сюда вызывает, они приезжают, причём в самое неподходящее место, в том числе с точки зрения криминальной обстановки — мы вообще не рекомендуем отдыхающим приезжать в Баксанский район. Я сам туда охотиться не поеду, и наши жители не поедут. Но они приезжают и натыкаются на это место. Логики нет в этом. Вот поэтому я вижу взаимосвязь между этим убийством и тем, что происходило на Манежной площади.

— В конце года в республике сменился глава министерства внутренних дел. Могли бы вы прокомментировать это решение?

— Это было в том числе и наше предложение. Я не хочу уходящему министру в спину говорить, что он плохо работал, но работал недостаточно, раз у нас с 1 мая регулярно происходили террористические акции, да ещё и не могли нормально охранять стратегические объекты. После теракта на Баксанской ГЭС я на одном из совещаний докладывал президенту, что если правоохранительные органы республики не могут обеспечивать безопасность объектов такого рода, то не только должен уходить замминистра, но и самого министра надо менять. В этом заседании участвовал и Рашид Гумарович (Нургалиев, министр внутренних дел РФ. — "Эксперт ЮГ"), после чего решение было принято. Мы просили, чтобы новый министр был специалистом, хорошо владеющим работой в ситуации, когда число преступных акций увеличивается. Нам порекомендовали Сергея Валентиновича (Васильев, полковник милиции, до ноября 2010 года первый заместитель начальника ГУВД по Кемеровской области — начальник криминальной милиции. — "Эксперт ЮГ"), у него хороший послужной список как у оперативника, он участвовал в боевых действиях в Афганистане. Считаю, что первые действия нового министра в плане укрепления дисциплины сотрудников правоохранительных органов внушают доверие, и надеюсь, что результаты его организационной работы должны в ближайшее время сказаться. Но для нормализации обстановки нужно время — много чего накопилось, и сказать, как быстро это произойдёт, сложно. Думаю, 2011 год будет для нас переломным.

— У вас как у президента какие сейчас в наличии политические рычаги для прекращения волны терактов? Что лично вы можете сделать?

— Прежде всего, после моего переутверждения в должности президента количество терактов уменьшается — другой вопрос, что резонансных происшествий стало больше... Какие могут быть рычаги? Это активная работа силового блока, включение институтов гражданского общества. Мы сейчас создаём во всех сёлах общественные советы по работе с жителями, в том числе с главами родов, молодёжью, интеллигенцией. Нужно, чтобы население было на нашей стороне. Будем активизировать пропагандистскую работу, разъясняя, что несёт с собой экстремизм и терроризм, во всех муниципальных образованиях, в том числе там, где наиболее обострённая ситуация, в первую очередь в Баксанском районе. Ведь почему именно этот район оказался в центре внимания экстремистов?...

— Видимо, потому, что там много разных бизнес-интересов: большинство новых предприятий вы открывали именно в этом районе.

— Я бы не сказал, что только бизнес. Возможны ещё и другие факторы. В 2005 году, когда при нападении на Нальчик основное террористическое подполье было уничтожено, Баксанский и Эльбрусский джамааты не участвовали в этой акции, и, видимо, основное ядро экстремистов было сохранено именно в этих двух районах. Но важна, конечно, и экономическая развитость района, так что, наверное, более правильно говорить о рэкете и бандитизме, а не о религиозном экстремизме. Используя это знамя, бандиты фактически занимаются решением финансовых вопросов.

— Вы готовы действовать так же жёстко, как ваш предшественник Валерий Коков, который в 1992 году пресёк межнациональный конфликт в Нальчике путём введения чрезвычайного положения?

— Это были абсолютно верные действия, и я не потерплю, если при моём руководстве кто-то начнёт так же себя вести, как в 92-м году, когда сто или двести человек хотели создать отдельную республику, приму жёсткие меры. Нельзя позволять людям переходить определённые границы. Если бы мы жили в государстве с высокоразвитой экономикой и демократическими традициями, то на это можно было бы закрывать глаза. Сегодня же Кабардино-Балкарию выбрали на Кавказе слабым звеном после Дагестана, Чечни и Ингушетии. Причины есть. Нерешённых проблем в республике много, в том числе межнациональные отношения — на этой почве можно раскачать ситуацию. Поэтому я считаю, что при необходимости власть должна жёстко наводить порядок.

Экономическая повестка

— Из-за того, что происходило в 2010 году, вы сейчас ограничиваете круг стратегических задач для республики только следующим годом или думаете на перспективу всего второго срока? В первую очередь я имею в виду привлечение инвестиций, открытие новых предприятий.

— У нас очень амбициозные планы, я никогда перед собой не ставил слабые цели — тогда, видимо, не надо занимать эту должность. Думаю, что пятилетнего срока достаточно для их реализации, и мы будем очень активно развивать экономику республики за счёт инноваций, модернизации предприятий. Вселяет уверенность то, что полномочный представитель Александр Геннадиевич Хлопонин достаточно активно нас в этом процессе поддерживает и помогает.

Единственное, что сегодня мешает—это возможность привлечения кредитных средств. На инновационные проекты не хватало денег, потому что российские компании в республику заходят тяжело, а собственные зачастую не имеют истории развития. Так что решение о госгарантиях Северо-Кавказскому федеральному округу под реализацию инвестпроектов и включение в федеральный бюджет 50 миллиардов рублей по этим госгарантиям — это очень нужный шаг. Программа будет работать через ВЭБ, и я нацелил всё правительство на глубокую проработку инвестпроектов, чтобы свои возможности мы могли максимально реализовать через механизм госгарантий. Думаю, что этому будет посвящён 2011 год. Я встречался с представителями Сбербанка, ВТБ, Россельхозбанка, коммерческих банков — перед этим я планово определил, сколько они могут республике поставить средств под реализацию проектов. Если мы хорошо поработаем, думаю, в следующем году можем рассчитывать на 10-20 миллиардов инвестиционных денег. И у нас есть добротные проекты, реализацию которых уже можно начинать.

— А почему тогда в разделе "промышленность" Стратегии СКФО Кабардино-Балкария представлена всего одним проектом? Да и в других разделах ваших проектов немного.

— Я никакой трагедии в этом не вижу. Мы, честно говоря, особо и не старались туда забить любую идею, которая в голову придёт. Стратегия есть стратегия — она определяет основные направления развития, а написать можно что угодно. Я вам сейчас нарисую здесь кучу цементных заводов или автозаводов — кто это будет реализовывать? Когда республиканское минэкономики даёт мне проектов на 300 миллиардов рублей, я говорю: а кто инвестор? По одним малым ГЭС я могу поставить объём инвестиций в 100 миллиардов, но когда смотришь бизнес-план — там 20 лет окупаемости. Ни один нормальный инвестор, даже "РусГидро", в такой проект не войдёт, крупные госкорпорации тоже умеют считать деньги. А я всё-таки человек реальный и понимаю, что включать в стратегические документы нужно не то, что минэкономики предлагает, а то, что реально можно реализовать. Вот у нас, к примеру, есть проект химического производства стоимостью 12 миллиардов рублей, который мы номинировали через партию "Единая Россия" (ООО "Завод чистых полимеров “ЭТАНА”" по производству полиэтилентерефталата пищевого и текстильного назначения, направлена заявка в Минрегионразвития РФ на получение в 2011 году бюджетных ассигнований Инвестфонда РФ. — "Эксперт ЮГ"). Я знаю, кто хочет реализовать этот проект и откуда деньги. Или есть проект производства индюшатины с полной переработкой стоимостью пять миллиардов, тепличные хозяйства и так далее. У нас ежегодно открываются десятки новых производств, назову только самые крупные за последние месяцы — производство гипсокартона (четыре миллиарда рублей) и производство тротуарной плитки по немецкой технологии. Мы снизили дотационность республиканского бюджета ниже 50 процентов — ни в одной республике на Юге вы такого не найдёте. За счёт чего мы это сделали? За счёт того, что у нас появились новые производства, мы лучше собираем налоги, лучше их администрируем. Об этом, правда, мало говорят…

— Тот факт, что "Роснефть" решила строить свой завод в Чечне, а не в Кабардино-Балкарии — это серьёзная потеря для республики?

— Когда говорили, что у республики этот завод забрали, я ответил так: там добывают — там пусть и перерабатывают. А что мы с этого будем иметь, кроме испорченной экологии? Так что мы на это предприятие не претендуем, и я считаю, что решение принято верное. У нас республика курортная, экологически чистая, и необходимости строить здесь нефтеперерабатывающий завод я не вижу. Я не позволил здесь строить и цементный завод, хотя есть необходимое сырьё в Зольском и Баксанском районах. Я видел места, где работают цементные заводы, какая там экология, как распиливают горы — лучше мы будем закупать цемент, чем строить такое производство. У нас есть металлургический комбинат, который нарушает экологию Нальчика, и его надо выводить из города, но вы не найдёте ни одного предприятия, которое нарушало бы экологию всей республики.

— А с чем связано то, что "Интеррос" в начале 2010 года свернул свой проект строительства курорта на северном склоне Эльбруса в урочище Джилы-Су?

— "Интеррос" хотел прежде всего завершить свой проект горнолыжного курорта в Сочи, а на проект в Джилы-Су они особо не были нацелены, и мы их к нему не привязывали. Мы беседовали с Потаниным, он сказал, что готов консультировать, но это было во время кризиса, который, видимо, и заставил его выйти из проекта. Но в реализации этого проекта мы не останавливаемся — уже проложили 60 километров дороги от Кисловодска. Это задача до 2015 года — к окончанию второго президентского срока я хотел бы завершить этот проект. Это элитный горнолыжно-бальнеологический курорт: с мая по сентябрь будет продолжаться лечебный период, а дальше начнётся горнолыжный, то есть курорт станет круглогодичным. И там вы не увидите того, что до сих пор можно видеть с другой стороны Эльбруса — всех этих заброшенных строений, бродящих коров и так далее.

— Для Приэльбрусья вы планируете искать якорного инвестора, как это произошло в Карачаево-Черкесии с Архызом?

— В Приэльбрусье у нас уже прописаны три свободные экономические зоны, и если даже якорного инвестора не будет, то после того, как госкорпорации сделают инфраструктурные вложения, мы точечных инвесторов найдём на каждый объект в отдельности. Так сложилось, что у нас в Приэльбрусье в разных местах разные собственники гостиниц и других объектов, и думаю, что дальше пойдём по тому же пути.

— В ноябре в Нальчике был убит финансовый директор канатных дорог Приэльбрусья Юсуп Таукенов. Это преступление связывали с борьбой различных интересов вокруг деятельности предприятия. Как вы считаете, после передачи канатки на Эльбрусе в республиканскую собственность в виде ОАО удалось провести финансовое оздоровление её работы?

— Это убийство, возможно, было связано с финансовой деятельностью предприятия, но окончательного вывода следствия пока нет. Не так давно мы поменяли на канатных дорогах весь совет директоров, будет работать новое управление — в связи с тем, что с учётом там было не всё в порядке, накопился долг порядка 100 миллионов рублей. Сейчас мы на два года заключили трастовый договор с одной коммерческой организацией, которая обязалась погасить образовавшуюся задолженность за предыдущий период и организовать работу канатных дорог на должном уровне. Человек, возглавляющий эту фирму, достаточно опытный, занимается в Эльбрусском районе гостиничным бизнесом, на месте лучше разберётся в ситуации. Как известно, государство — неэффективный собственник, и его хозяйственная деятельность всегда хуже, чем частного бизнеса, который умеет лучше считать. Поэтому я уверен, что если эксплуатация канатной дороги будет находиться в частных руках, то хуже не станет. Но контрольные функции мы за собой оставляем, и если что-то начнёт ухудшаться, мы в любое время можем повлиять на ситуацию, это записано в договоре.

— Появилась ли ясность по судьбе горно-обогатительного комбината в Тырныаузе после того, как в прошлом году было объявлено, что там всё же станут строить горнолыжный курорт?

— Я в этом сомневался, но меня убедили. Фонд спорта (Фонд поддержки и развития физической культуры и спорта России. — "Эксперт ЮГ") очень активно этот проект отстаивал, и я сказал — пожалуйста, действуйте. Но у компаний, которые занимаются переработкой металлов, пока интерес не пробудился. Есть мировые цены на добычу вольфрама и молибдена — пока в каких-то других местах это примерно в четыре раза дешевле получается, интереса к нам не появится. Я на эту тему говорил с несколькими компаниями — тут чистая экономика. Когда будет заинтересованность в добыче по такой цене, как у нас сегодня технология позволяет, тогда появится инвестор. Пока частным компаниям это неинтересно, а государство строить не может, чтобы работать в минус. Сейчас людей надо просто переключать на работу на новых производствах, на туризм, и ждать, что будет происходить на рынке металлов.

— Насколько для Кабардино-Балкарии актуальна идея создания индустриальных парков кластерного типа по образцу, скажем, Невинномысска?

— Да, мы изучаем опыт Ставропольского края, в том числе по технопаркам, и думаю, что несколько таких парков создадим — в частности, в Прохладном, на базе алмазного завода в Терекском районе, в Баксанском районе. Один технопарк у нас уже есть. В Прохладном, Баксане и Нальчике появились бизнес-инкубаторы, сейчас будем создавать два наноцентра — при сельхозакадемии и госуниверситете. Но всё это делается не ради того, чтобы показать, какие мы продвинутые: главное — понимать, на что всё это нацелено. Если вернуться к стратегии СКФО, то мы там действительно представлены, может быть, не так широко в развитии промышленности, но у нас в этой сфере есть довольно сильные позиции. Мы не убираем промышленность, она должна активно работать. Но вместе с тем мы на сегодняшний день в большей степени аграрная республика. Глубокая промышленная переработка сельхозпродукции — вот это нам нужно. Допустим, нам необходимо посадить 10–20 тысяч гектаров садов по новой технологии капельного орошения — мы эту задачу решаем, включая строительство логистических центров с новыми технологиями хранения и переработки.

— Вы упомянули производство индюшатины — это случайно не очередной проект "Евродона"?

— Это такой же завод мощностью 30 тысяч тонн в год, но инвестор местный, проект реализуется через ВЭБ. Мы провели переговоры с "Магнитом", беседовали с Сергеем Галицким — он сказал, что готов забирать всю продукцию. Так что инвестпроект будем разрабатывать под это предложение.

— Какое участие в модернизации экономики Кабардино-Балкарии принимает основанная вами группа "Синдика"?

— Я ограничиваю деятельность компании на территории республики благотворительными целями и локальными проектами, которые располагаются между социальными целями и бизнесом, где окупаемость гораздо ниже— чтобы не было лишних разговоров, что этой компании предоставляются определённые преференции, связанные со мной. В благотворительную деятельность ежегодно вкладывается от 300 до 500 миллионов рублей, в том числе в "Спартак Нальчик". Также реализуются проекты, за которые не берутся другие инвесторы. Например, в центре Нальчика была построена торговая галерея с ледовым катком стоимостью миллиард рублей. Есть также ряд знаковых проектов, которые мне хотелось бы видеть в республике, скажем, ледовый дворец и аквапарк — думаю, что буду просить "Синдику" подключиться к их реализации.

Национальный вопрос

— Какова ваша позиция по вопросу о так называемых межселенных территориях? Это один из главных факторов, создающих в республике напряжённую обстановку.

— Вообще это очень тонкая вещь. Я не раз говорил, что в Кабардино-Балкарии прямая реализация ФЗ-131 "Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ" нарушает этнотерриториальное расселение и исторически закреплённые земли. У нас компактно живут три основные национальности — это русские (в Майском и Баксанском районах), кабардинцы (пять районов) и балкарцы (три района). При этом плотность расселения неравномерна. В горном Эльбрусском районе живёт всего 30 тысяч человек, причем идёт миграция из горной части. Чуть ниже, на равнине, плотность расселения высокая и преимущественно проживают кабардинцы и русские, это малоземельные районы. Кабардино-Балкария, даже с учётом земель в горах, — это малоземельная республика: если сравнить с соседними регионами, у нас получается всего 12 тысяч квадратных метров при 900 тысячах населения. Понятно, что в горной части нельзя сеять и пахать, но в советское время, учитывая неравномерность расселения, были созданы отгонные животноводческие хозяйства — это было место общего пользования всех колхозов и совхозов республики, и так продолжалось не один год.

Теперь допустим, что мы распределяем земли муниципальных образований таким образом, что населённый пункт, где живёт тысяча человек, может иметь 30 тысяч гектаров, если ему выделить прилегающую территорию по границе в соответствии с требованием 131-го закона. Если отгонные пастбища, которыми могла пользоваться равнинная часть, передать по 131-му закону двум или трем населённым пунктам, где проживает по тысяче человек, это приведёт к возмущению людей, живущих на равнине. Конечно, я понимаю желание тех, кто живёт в горных селах — они хотят иметь эти 30 тысяч гектаров и сдавать в аренду тем, кто живёт на равнине. А где тогда справедливость? Видите, какая дилемма? Либо одни недовольны, либо другие. Одни говорят: есть 131-й закон, отрубите нам землю и отдайте. Но есть и другая группа, которая ждёт: когда же Акела промахнётся, то есть отдаст землю. Они, правда, менее активны — не митингуют в бурках и папахах на Манежной площади.

— Какое решение вы предлагаете?

— Справедливое решение таково: можно было бы в республиканское пользование вывести земли отгонного животноводства и равномерно, по мере необходимости, предоставлять эти земли муниципальным образованиям. Если они будут ими пользоваться, зарабатывая деньги в свой бюджет, мы готовы даже без арендной платы им эти земли отдавать. Но вопрос перешёл в политическую плоскость: люди начали делить границу проживания. Балкарцы считают, что у них граница до города Нальчика — кабардинцы считают, что до границы Грузии. А власть должна справедливое решение принимать. Поэтому я не раз поднимал эти вопросы в администрации президента, объяснял, что это мина замедленного действия, и сказал руководству в Москве, что несправедливое распределение земель я не подпишу. К тому же в решении Конституционного суда было определено, что мы должны принять адекватные меры через процедуры согласительных комиссий и иных институтов, исходя из исторически сложившихся мест проживания и распределения. Поэтому у нас есть соглашение с администрацией президента и график мероприятий по данной проблеме, включая принятие закона об отгонном животноводстве, по которому мы с Владиславом Сурковым (заместитель главы администрации президента РФ. — "Эксперт ЮГ") приняли согласованное решение.

— Это будет федеральный закон?

— Нет, республиканский. Мы специально создали согласительную комиссию на паритетной основе из представителей кабардинского, балкарского и русского народов, с тремя сопредседателями, которые представляют соответствующие национальности. Им и предстоит решить, как и где должны выделяться земли отгонного животноводства. Пока процесс немного затянулся. Посмотрим ещё некоторое время, и если решение не будет найдено — пропустим закон через республиканскую Общественную палату и примем его окончательно.

— То есть вы убеждены в том, что эту проблему можно решить с помощью законодательных механизмов?

— Не было бы 131-го закона — не было бы проблем. Были сложившиеся отношения между районами, всё работало нормально. Но у этого закона есть недостатки: специфика регионов разная, и сложившуюся в нашей республике традицию, естественно, нужно учитывать. Когда это собираются поломать в угоду тридцати тысячам человек, которые хотят владеть половиной республики, у нас возникают вопросы: для чего? Нас пытаются дискредитировать — в смысле несоблюдения нами российских законов. Другое дело, что у нас тут есть определённые "друзья", которые могут во всём найти то, чего на самом деле нет. Хотя то, что балкарцы оказались активнее, возле Кремля митингуют, ещё где-то ходят — это на их совести. Они говорят, что их загнали в резервации, земель у них нет, отсекли от села кладбища, через дорогу скот нельзя перегонять — врут не моргнув глазом, это всё от лукавого. На самом деле они могут пользоваться своей землёй, никто никакой границы не проводил.

— А если они в Нальчике захотят провести митинг, смогут?

— Если захотят, есть федеральный закон — желающие должны уведомить, что они хотят провести митинг или какое-то мероприятие. Не так давно балкарцы проводили в Нальчике митинг — пожалуйста. Там, где люди объективно хотят найти правду, власть их всегда услышит. Когда в октябре в Эльбрусском районе трое работников канатных дорог пропали без вести, приехали их родственники, и мы два часа беседовали — я сам их пригласил сюда. А тем, кто просто хочет пропиариться или написать резолюцию и отправить в Москву, я не нужен — эти акции не для меня проводятся, а чтобы получить реакцию Москвы. Но ни я, ни республиканское руководство на поводу у тех, кто проводит такие акции, не пойдём, и в республике у нас не дураки живут, у нас достаточно здравомыслящих людей.

— Как вы оцениваете деятельность главного балкарского оппозиционера, депутата Госдумы и академика Михаила Залиханова?

— Мы его избирали от республики не для того, чтобы он нас дискредитировал или ссорил две национальности, но он дискредитировал и себя, и звание, которое получил в республике, и нанёс урон межнациональным отношениям своей деструктивной работой. Поэтому по его поводу вопрос однозначно будет стоять жёстко.

— Сегодня в сфере межнациональных отношений существует также проблема, связанная с тем, что родственные народы — кабардинцы и черкесы, с одной стороны, и карачаевцы и балкарцы, с другой — разделены между разными республиками. Насколько это опасно, на ваш взгляд?

— Если кто-то хочет столкнуть русских с черкесами, этого не выйдет, и так называемый черкесский вопрос — это надуманная тема, с ней носятся три-четыре больных человека. Да, была Кавказская война, чего только не было, но мы это уже забыли давно, мы живём завтрашним днем. Выйдите на улицу, спросите людей — волнует их это или нет. Это волнует почему-то центральную прессу и некоторых "аналитиков". И я понимаю почему, приёмы понятны. Это искусственно вброшенная тема, чтобы раскачать ситуацию и показать один этнос в неприглядном виде. Почему, например, это Грузию волнует? Им хочется России насолить — вот они и вытаскивают эту тему. Мы не должны быть разменной монетой ни для грузин, ни для тех "аналитиков", которые выдумывают, что мы здесь хотим образовать какую-то Великую Черкесию и отделиться от России. Это глупость, но почему-то её кто-то пропускает в прессу.

Николай Проценко

© Эксперт