Репатриация сирийских черкесов на Кавказ

О проблемах черкесских переселенцев из Сирии, желающих вернуться на историческую родину – российский Северный Кавказ обозреватель радиостанции "Голос России" Иван Сухов беседует со старшим научным сотрудником Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Наимой Нефляшевой.

Автор и ведущий - обозреватель «Голоса России» Сухов Иван

Гость в студии: Нефляшева Наима - старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований РАН

Иван Сухов: Ситуация в Иране, Турции и других странах большого Ближнего Востока непосредственным образом влияет на положение дел в Черноморско-Каспийском регионе, странах Южного Кавказа и регионах российского Северного Кавказа. О том, какой тесной может быть эта связка, свидетельствует проблема черкесских переселенцев из Сирии. Существует достаточно большая община выходцев с российского Северного Кавказа, которые хотели бы вернуться в Россию. У нас в гостях старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Наима Нефляшева.

Все время идет разговор о репатриации сирийских черкесов, можно ли количественно оценить число людей, которые претендовали бы на репатриацию в Россию?

Наима Нефляшева: Цифры очень разнятся, они изменяются в сторону увеличения. Сейчас, по неофициальным источникам, порядка 400 человек.

Иван Сухов: Что им нужно сделать, чтобы переехать в Россию, и что этому препятствует?

Наима Нефляшева: Препятствует несовершенство российского законодательства. С течением времени произошла некая динамика в осмыслении понятия "соотечественник". Сейчас есть программа поддержки добровольного переселения соотечественников, куда, к сожалению, территории Северного Кавказа не входят. Для того, чтобы воспользоваться программой, они, например, должны переселиться в Воронежскую область.

Иван Сухов: А почему исключен Северный Кавказ?

Наима Нефляшева: Я не знаю. Возможно, есть какой-то стереотип, что люди, переселившиеся на Северный Кавказ, будут источником каких-то деструктивных процессов и внесут дестабилизацию.

Иван Сухов: Насколько справедливо называть это возвращением для людей, которые во многих поколениях сирийцы, которые много поколений уже жили там? И для них возвращение на Родину – по большому счету, возвращение в чужую страну.

Наима Нефляшева: Я считаю, что это стереотипы, которые навязаны в последние несколько лет людьми, не знающими диаспоры. Надо понимать, как функционировала черкесская диаспора в тех странах, которые ее приняли. Сначала это была Османская империя, а после распада они оказались во многих странах, в Сирии в том числе. Вся система управления, система воспроизводства традиций, система сохранения языка функционировала так, что Северный Кавказ всегда в их сознании воспринимался как духовная родина. Я считаю, что когда говорят, что эти люди ужа давно не черкесы, а арабы, - это очень сильное преувеличение.

Иван Сухов: Я говорил лишь о том, что они родились и выросли совсем в другой стране, и многие ни разу даже не бывали на Северном Кавказе. И это будет погружение в совсем незнакомый мир.

Наима Нефляшева: Но ментально этот мир им не чужой. Будем адаптироваться. Черкесы просились на Кавказ еще в 1880-1890 годы.

Иван Сухов: То есть сразу после выселения.

Наима Нефляшева: Практически сразу. Вторая волна пришлась на 1920-е годы. Третья волна – на 1960-е годы. В связи с тем, что Израиль занял Голанские высоты, очень много черкесов, которые жили на этой территории, переехали в Дамаск. Соответственно, городская среда очень меняла. Когда в 90-е годы начинается структуризация черкесского движения по всему миру, именно сирийские черкесы активно участвовали в первых черкесских международных организациях.

Как менялось отношение в России? В ельцинской России это была одна история, сейчас – другая. Тема репатриации была органичной составляющей черкесского национального движения. И в 90-е годы при поддержке Российской Федерации очень много черкесских съездов было проведено в России. Тогда очень активно создавались центры адаптации репатриантов, курсы русского языка. Но специального федерального закона, который бы давал какие-то преимущества черкесам, не было.

Иван Сухов: А региональные нормативные акты действуют?

Наима Нефляшева: Нет, они отменены в контексте приведения региональных законодательств к федеральному по всей стране.

Иван Сухов: Много ли вернулось тогда?

Наима Нефляшева: С 90-х годов по сей день примерно 3 тысячи человек вернулось в Адыгею и Кабардино-Балкарию в основном. Это небольшие цифры на фоне того, что черкесская диаспора в мире насчитывает, по разным оценкам, от 3 до 7 миллионов человек.

Иван Сухов: Что должно было бы делать российское руководство?

Наима Нефляшева: В первую очередь, должно поменять рамки, в которых оно мыслит о черкесах и вообще о Северном Кавказе. К сожалению, черкесы воспринимаются как источник проблем.

Иван Сухов: Расскажите о Косово.

Наима Нефляшева: В 1998 году беспрецедентный в истории черкесов самолет МЧС полетел за черкесами Косова. Около 200 человек было привезено как соотечественники. Для них была выделена земля на территории Республики Адыгея и был построен аул Мафехабл. Вся инфраструктура была построена за счет государства, и дома была построены за счет частных пожертвований. Я считаю, что это была очень сложная репатриация, но она состоялась. Из 200 человек уехало только 30 за пределы России.

Иван Сухов: Правильно ли понимать, что сейчас модус вообще ничего не делать торжествует, и переехать из Сирии черкесам невозможно?

Наима Нефляшева: Нет, возможно. Пик военных действий пришелся на конец 2012 года, в это время кончились квоты в Адыгее и КБР. Люди остались без помощи.

Иван Сухов: В конфликте в Сирии черкесское сообщество занимает какую-то сторону или нет?

Наима Нефляшева: Обычные черкесы придерживаются нейтралитета.

Иван Сухов: Какой ваш прогноз в связи с Сочи и с черкесским вопросом?

Наима Нефляшева: Он, к сожалению, пессимистический. Никакого прорыва не будет. Это приведет к тому, что активность черкесского движения сместится в социальные сети. Надежды нашего руководства на то, что существующие официальные хасэ не должны будут проявлять протесты, да, они не проявят никаких протестов, но в социальных сетях будут формироваться сообщества. Никакой угрозы активизация черкесского движения не несет Олимпиаде как таковой, но репутационные риски и флешмобы накануне Олимпиады будут. Большую активность, нежели российские, будут проявлять турецкие черкесы в связи с тем, что вообще Турция меняется, а черкесы третья национальная группа по численности в Турции после турок и курдов.

Иван Сухов: Но сдвига в сторону активизации идей, связанных с Большой Черкесией и созданием единого региона, в такой короткий срок, наверное, ожидать не стоит?

Наима Нефляшева: Надо разбираться, что это такое и кто эту тему запустил и при каких обстоятельствах. Тема Великой Черкесии и тема единого субъекта черкесского внутри России – это разные истории.

Иван Сухов: Объясните разницу.

Наима Нефляшева: Тема Великой Черкесии была запущена в начале 90-х годов военными экспертами Северокавказского военного округа, и она дискредитировала черкесское движение. Великая Черкесия – это возвращение всех территорий, на которых черкесы жили и оказывали какое-то влияние. Это огромная территория. Тема единого субъекта – это попытки создать единый субъект в рамках России. Обе истории сейчас ушли из дискурса черкесского национального движения.

Иван Сухов: Может быть, это пугает федеральных начальников и не дает открыть зеленый свет для репатриации?

Наима Нефляшева: Но никаких усилий интеллектуальных по созданию единого субъекта я не вижу. Это было темой в 90-е годы, сейчас тема единого субъекта не имеет такого значения, как тема репатриации.

© РГРК "Голос России"