«Священное чудовище»

Я хочу поговорить об одной из самых неоднозначных, многогранных, ярких фигур мирового балета, уникальном танцовщике и неординарной личности. Человеке, чья биография вызывает много споров, но не оставляет никого равнодушным – Рудольфе Нурееве.
Нуреев стал первой поп-звездой балета, мировой знаменитостью. Считая, что все возможно, Рудольф Нуреев усовершенствовал свое искусство танца так, как не удавалось ни одному другому танцовщику, ни до, ни после него. За несколько месяцев пребывания и работы за границей он создал совершенно новую балетную публику. Он не только вывел мужчину-танцовщика на первое место, но и придал чувственность тому виду искусства, которое долго ассоциировалось с изнеженными женщинами и бесплотными мужчинами.
Рудольф Нуреев никогда не переставал идти вперед, добиваясь свободы направляться туда, куда хочется, делать то, что хочется, стать тем, кем хочется.
В марте 1938 года Фарида Нуреева (мать Рудольфа) с тремя маленькими дочерьми на девятом месяце беременности села в транссибирский поезд и отправилась к месту службы своего мужа в шестидневный путь через Сибирь и Дальний Восток. 17 марта в вагоне поезда, под стук колес несущегося по просторам страны состава, родился мальчик, который перевернул весь балетный мир ХХ века.
Рудольф Нуреев появился на свет в дороге, так же он прожил свою жизнь, в пути: утром в Париже, днем в Лондоне, на следующий день в Монреале. Рудольф родился в татарской семье и гордился этим. «Мы странная смесь нежности и жестокости», – говорил Нуреев. В сущности, татарин – на редкость сложное животное; вот такой я и есть».
С самого детства он отличался от других. Его ранние воспоминания связаны с голодной, холодной и суровой жизнью в глухой провинции. Отец Рудольфа, Хамет Нуреев, был военнослужащим и большую часть своего детства Рудик рос с тремя старшими сестрами и матерью – маленькой, волевой и стойкой женщиной, которая одна растила детей.
Первые годы жизни Рудик (как его называли в детстве) провел в мытарствах из одного конца страны в другой. И это отложило большой отпечаток на его внутреннем чувстве принадлежности. «Я считаю весьма символичным знамением то, что мне предстояло родиться в дороге, между одним местом жительства и другим. Это вселило в меня догадку, что моя судьба – быть космополитом. У меня было убеждение, что я с рождения не принадлежу ни к какому государству».

Жизнь в военные годы в далекой татарской деревне была одинокой и тяжелой, и именно там, у Нуреева складывались первые впечатления об окружающем мире. «Ледяной холод, тьма и прежде всего голод»,- вспоминал он.
Но самое незабываемое детское впечатление Нуреева связано с посещением оперного театра в канун Нового 1945 года. Когда он впервые перешагнул порог Уфимского театра, Рудику было семь лет. С тех пор он никогда не сомневался в своем призвании. Театр произвел на мальчика настолько сильное впечатление, что казалось, мир чудесным образом преобразился. Театр предстал в его глазах сказочным местом. «Со мной что-то произошло, из своего одинокого мира, я перенесся прямо на небеса. Казалось, что я, попав в это волшебное место, в тот же миг, в самом деле, покинул мир, вновь родившись вдали от всего мне известного, благодаря сказке, разыгранной для меня одного… Я потерял дар речи».
С
тех пор Рудольф стал одержим танцем. Впервые он начал танцевать в детском садике татарские народные танцы. Он сразу же выделился своим природным талантом и рвением к постижению танца. Дома, на улице и дальше, уже в школе, Рудик постоянно танцевал, разучивал и повторял движения. Отец не разделял любовь сына к танцам, поначалу он даже не придавал этому никакого значения, считая это детским увлечением, которое пройдёт. Хамет возлагал на единственного сына большие надежды, считая, что у него есть шанс стать врачом или офицером. Но Рудику это все было совершенно неинтересно, он бредил танцем. «В школе у него было единственное желание – учиться балету», - вспоминал его друг.
Рудольфу повезло встретить в начале своего пути ссыльных балерин из Ленинграда – Анну Ивановну Удальцову и Елену Константиновну Войтович, которые преподавали балет в Уфе. Балерины разглядели в мальчике прирожденный талант и обучали его азам классического танца. Они внушили ему надежду о возможности танцевать в Ленинграде, настоящей Мекке балета.
Рудольф с жадным вниманием следил за указаниями своих педагогов и впитывал все как губка. Под предлогом похода за хлебом, Нуреев сбегал на занятия танцами, что запретил ему отец.
«Он бил меня каждый раз, когда узнавал об этом. Но я просто шел туда снова», - вспоминал в своей биографии Рудольф. Желание танцевать пересиливало страх перед отцом.
Вооруженный безоговорочной верой в собственные способности, Рудольф мечтал о сцене, единственном месте, где мог свободно и полностью себя выразить. В танцевальном классе он проявлял фанатичное рвение и настойчивость. «Он никогда не оставлял попыток, пока не добивался, чего хотел», - слова его друга Альберта.
В пятнадцать лет Рудольф дебютировал в кордебалете на сцене Башкирского государственного театра оперы и балеты и в 1954 году был принят в труппу театра. В 1955 году, несмотря на большое отставание по возрасту, благодаря хлопотам своих педагогов по танцу и Министерству культуры Башкирии, он, наконец, был принят в Ленинградское хореографическое училище, куда так сильно стремился. Его учителем стал выдающийся педагог и артист балета Александр Пушкин. С другими учениками у Рудольфа отношения не заладились. Его дразнили, обзывали деревенщиной. Он не смог ужиться в интернате и ему пришлось поселиться у своего педагога. В училище он был изгоем. Семнадцать лет – позднее начало для балета. Рудольф тренировался сутками, у него были проблемы с техникой танца. Из-за взрывного темперамента и нетерпимого характера Нуреев часто оказывался в центре скандалов, попадал «на ковер» к руководству училища, которое раздражал его независимый характер.
Благодаря прима-балерине Наталии Дудинской после окончания училища он остался в Ленинграде и был принят в Кировский театр, который станет его любимым театром. Позже, добившись успеха, он скажет слова, ставшие одной из самых известных его цитат: «Я хочу иметь возможность работать повсюду – в Нью-Йорке, Париже, Лондоне, Токио и, разумеется, в самом, на мой вкус, прекрасном из театров – сине-серебряном Кировском в Ленинграде. Мне 24 года. Я не желаю, чтобы кто-то решал за меня мое будущее, определял, в каком направлении мне «следует» развиваться. Я попробую дойти до этого самостоятельно. Вот что я понимаю под словом «свобода».
Но и в Кировском театре не могли справиться с его своенравным характером и силой. Рудольф был постоянным раздражителем и «костью в горле» руководства театра. У него были длинные небрежно растрёпанные волосы, он носил кожаные штаны и обтягивал талию широкими ремнями. Все это в купе с его мятежным духом провоцировало скандалы и недовольство. Он любил эпатировать публику, был ни на кого непохожим, не соглашался идти на поводу устоявшихся правил и стереотипов, если они ему не нравились.
Во время гастролей театра в Париже, Рудольф совершил неслыханный поступок. Он считался ненадёжным, и КГБ установило за ним слежку за границей. Поведение Нуреева выходило за рамки дозволенного советским артистам. Уже находясь в аэропорту, за ним прислали людей, которые должны были вернуть Рудольфа назад. Но Нуреев, поняв это, с ужасом бросился прочь и совершил свой знаменитый «прыжок через железный занавес».
«Прыжок победы» как его окрестили западные СМИ. Это было сродни взрыву бомбы. Все иностранные газеты писали «о побеге советского танцора», Рудольф был на обложках всех парижских газет. На Родине его тут же судили и приговорили заочно к семи годам тюрьмы. Он стал врагом народа и не мог уже вернуться обратно.
Очевидцы говорят, что Рудольф плакал, стоя на тропе самолёта. Его разрывали противоречивые чувства. Он не хотел возвращаться в Советский союз, но безумно боялся, что из-за него пострадают его родные. Но назад дороги не было.
Очутившись за границей, Нуреев произвел фурор. Невиданный темперамент, необычайное обаяние Рудольфа произвели на европейскую публику колоссальное впечатление. Неукротимый татарин, гениальный, эпатажный, необузданный – так назвали Рудольфа Нуреева в Париже.
«Мир поразил не столько танец Нуреева, а его невероятная, магнетическая харизма. Он выходит за рамки. Руди – танцовщик, сотканный из такого разнообразия красоты, что вы смело можете сказать: как танцовщик он не имел пола. Он настолько прекрасен. Вы не видите ни мужчину, ни женщину – перед вами воплощение танца, великого искусства. Что-то напоминающее фавна и птицу, что-то дикое и прекрасное». Эти слова принадлежат Виолетте Верди.
У Рудольфа был темперамент звезды, горделивый блеск. Он стал самым востребованным танцовщиком Запада. Нуреев был продолжателем традиций Вацлава Нижинского и добился того, чтобы танцовщика считали не просто партнёром балерины, но и полноправным участником происходящего.
На Западе Нуреев заслужил репутацию одного из самых одиозных танцовщиков. Нуреев стал одним из первых советских мужчин, признавших свою нетрадиционную ориентацию, и это сыграло ключевую роль в его решении остаться заграницей.
В Париже Рудольф сразу же был принят в труппу Балета Маркиса Куэваса. Но Франция отказалась дать ему статус политического беженца, и Рудольф отправился в Данию, где танцевал в Королевском балете Копенгагена, затем переехал в Лондон.
Вскоре он начал работать в Королевском балете в Лондоне, и Запад захлестнула волна «рудомании», десятки тысяч поклонников Нуреева осаждали его во всех уголках Земли. Чтобы сдержать натиск, приходилось прибегать к помощи сил конной полиции.
В Лондоне Нуреев познакомился с великой балериной, примой королевского балета Марго Фонтейн, которая собиралась завершать свою танцевальную карьеру. Но после встречи с Рудольфом, у них родился новый дуэт. Когда они начали вместе танцевать, Фонтейн было 43 года, а Рудольфу – 24, но их дуэт был одним из самых блистательных за последние десятилетия и просуществовал более пятнадцати лет. Нуреев возродил Марго Фонтейн и вдохнул в неё новую творческую энергию. Их совместная работа началась с балета «Жизель». В 1963 году известный балетмейстер Ф. Аштон специально поставил для этих выдающихся танцовщиков балет «Маргарет и Арман». Сам Нуреев возродил для Фонтейн и самого себя постановку классического балета Мариуса Петипа «Баядерка». Именно благодаря этому партнерству Рудольфа Нуреева стали считать величайшим танцовщиком ХХ века.
Рудольфа называли «monstre sacre» (священное чудовище) – исчезающая порода, к которой относили и великую Марию Каллас. На Западе Нуреева считали неистовым гением, он установил для себя марафонский график, решив испробовать всё, что есть в жизни. Нуреев потрясал публику. Исколесив земной шар, он был самым путешествующим в истории танцовщиком, миссионером танца.
Очутившись на Западе с грошами в кармане, Нуреев сколотил капитал, который к концу его жизни оценивался в 30 млн. долларов.
Этот «неистовый татарин», смог стать самым известным и востребованным танцовщиком во всем мире. «Когда Нуреев выходит на сцену, он приносит магическую ауру свободы», – так говорили о Рудольфе. Он словно заклинатель, мог гипнотизировать публику.
Рудольф Нуреев жил жадно и неистово, тратил большие деньги на произведения искусства. Всю жизнь он скупал древние карты, картины старых мастеров, академические этюды обнажённой натуры, рулоны ковров килим, старинные, музыкальные инструменты, книги, ноты, расписанные вручную китайские бумажные обои ХVIII в. У Нуреева было семь домов в Лондоне, Париже, Монте-Карло, Нью-Йорке, Сен-Барте, остров в Италии, ферма в Верджинии.
Близкими друзьями Рудольфа были Жаклин Онассис (бывшая первая леди США, вдова Джона Кеннеди), Леонард Бернстайн – один из крупнейших музыкантов в США.
Рудольфу Нурееву было под силу передать суть, дух танца. Он также работал в труппах США, Европы и Австралии. Он гениально танцевал в балете «Сильфида», в «Спящей красавице» и танцевал множество других самых сложных по исполнению партий. Рудольф обладал какой-то особенной жадностью, стремясь танцевать не только в классических, но и в современных постановках. Нуреев работал с такими известными на весь мир хореографами, как Ролан Пети и Морис Бежар.
Его танец был не только выразительным, но и удивительно мощным. В нём проявлялась индивидуальность танцовщика. Нуреев выходил на сцену для большей выразительности в одном трико и танцевальном бандаже. Он хотел показать не просто танец, а всю красоту человеческого тела во время движения, поэтому его танец был проникнут особой силой.
Разносторонность дарования Рудольфа Нуреева проявилась не только в балете. Он много снимался в кино и на телевидении. В 1977 году Нуреев снялся в роли известного голливудского актёра Валентино в одноименном фильме Кена Рассела. Они оба были фанатиками танца. Поэтому многие считали, что в этой картине Рудольф Нуреев сыграл самого себя.
Нуреев также был не менее талантливым режиссером, он поставил несколько классических балетов. В 1964 г. Рудольф поставил сразу два балета – «Раймонду» и «Лебединое озеро», а в 1966 г. появились «Дон Кихот» и «Спящая красавица», годом позже – балет «Щелкунчик», а ещё через десять лет – балеты «Ромео и Джульетта» и «Буда». Рудольф проявил себя и как талантливый дирижёр.
В течение шести лет Нуреев являлся директором балетной труппы парижской Гранд-
опера. Он воспитал целую плеяду танцовщиков. Имя Рудольфа Нуреева стало своеобразным символом в истории балета. В его биографии было много скандальных историй. Драматические обстоятельства его приезда на запад продвинули Нуреева на первое место, но продержался он благодаря сильнейшей личности. Неутомимо выступая, каждый вечер, месяцами, годами, во всем мире, в широчайшем репертуаре, он растрогал больше публики, чем какой-либо другой танцовщик. Он полностью изменил роль танцора в классическом балете.
Однажды в интервью Рудольфа спросили в чём секрет успеха его работы за границей. Он ответил: «Я мало спал и много работал». И это определило всю его жизнь.
В 1984 году у великого танцора обнаружили СПИД. С этим диагнозом Рудольф прожил 14 лет, благодаря силе воли и борцовским качествам. Он не скрывал свою болезнь и продолжал много работать, пока хватило сил.
3 сентября 1991 года Рудольф вернулся в Париж, чтобы провести в нём свои последние сто дней.
По словам его лечащего врача, который находился рядом с Нуреевым в последние мгновения его жизни, великий танцор умер тихо, без страданий.
Рудольф Нуреев похоронен на русском кладбище Сен-Женовьев де Буа под Парижем, где находятся могилы многих наших великих соотечественников, покинувших Россию. Его надгробие выполнено в форме дорожного сундука, задрапированного восточным ковром, изготовленным из тысяч фрагментов муранской мозаики и окаймленным бронзовой бахромой. Возникает эффект застывшего движения, как-будто это всего лишь момент отдыха во время всё ещё продолжающегося путешествия великого танцора, принадлежащего всему миру.

Диана МАШЕЗОВА.