ОБРАЗ УПРАВЛЕНИЯ ЧЕРКЕССКИХ ПЛЕМЕНАХ

ОБРАЗ УПРАВЛЕНИЯ В племенах, зависящих от власти князей, или в так называемых княжеских владениях (см. сей части отд. 4, глав. 1), старшему князю присвоено обычаями, заменяющими там законы, звание князя-старшины (пшь-тххамаде ) 65 , с каковым званием сопряжена власть и обязанность, так сказать, председательствовать в управлении владением: младшие его летами князья должны ему повиноваться в общественных делах. Из дворян избираются в судьи наиболее пользующиеся уважением их сословия. Эти судьи, по избранию обществом князей и дворянства, приводятся к присяге, состоящей в том, чтобы соблюдать в делах всегда истину и производить суд по крайнему разумению справедливо, не увлекаясь корыстолюбием и пристрастием, почему эти судьи и называются присяжными судьями (тххаръохасъ).

Князь-старшина назначает съезд, принимая в уважение стечение дел и обстоятельств, того требующих, в каком-нибудь из аулов владения, куда съезжаются князья и все дворянство, иногда же и старшины вольных земледельцев (льфекотлов), если обстоятельства требуют их присутствия 66 . Каковые съезды весьма часты, потому что беспорядки, волнующие владения, того требуют. Главнейшие предметы относительно общественного благосостояния, подлежащие на съездах общему рассмотрению, суть следующие: а) переговоры с соседними племенами; б) искоренение воровства и разбоев внутри владений; в) всеобщее удовлетворение и водворение тишины во владении; г) меры предосторожности. а) Переговоры. Переговоры с соседними племенами обыкновенно ведутся таким образом: старшины обоих племен съезжаются в одно место и располагаются одна сторона на дальнем расстоянии от другой. Заметим здесь, что если переговаривающиеся племена неприязненны и переговоры идут о заключении мира, то перед их съездом посредничествующие лица, совершенно посторонние, вступая сами в посредничество, сближают воюющие стороны. Потом с обеих сторон назначают по одному красноречивому мужу, которых называют пересказателями или послами (тлько), и по одному объяснителю общего дела (кушеако). Эти последние, которых знанию дел и силе красноречия поручается судьба сопоколенников, ведут переговоры через пересказателей (которые большею частию суть посторонние, не причастные к делу лица), из коих на одном лежит в особенности обязанность пересказывания того, что от обеих сторон ему поручается; другой же есть его помощник. Пересказатели эти непрестанно ходят (если расстояние большое, то и ездят верхом) от одной партии к другой, и главный из них пересказывает на них возложенное от одного общества к другому. Таким образом, продолжаются переговоры до окончания дела. Достойно замечания, что эти пересказатели владеют такою 101 силою памяти, что ни одного слова не забывают, и в доказательство того главный пересказатель, возвращаясь к каждой партии, повторяет с начала и до конца все то, что ему от нее поручено было; по окончании же такого повторения спрашивает объяснителя: так ли ему было от него сказано? И, получив удовлетворительный ответ, объясняет вновь им принесенный от противной стороны ответ или запрос. В продолжении этого объяснения пересказатель спрашивает своего товарища: «Не забыто ли им что-нибудь?»; тогда товарищ напоминает ему, если в самом деле забыто, что, однако ж, случается реже, чем должно бы предполагать. За неприличие почитается, если объяснители, пересказатели или другие лица, участвующие в переговорах, горячась, приходят в некоторое исступление. Когда переговоры оканчиваются заключением мира или союза, то обе стороны подтверждают присягою те условия, на коих были решены спорные дела, или, лучше сказать, решаются согласиться с обеих сторон. И если были лица, подвергшиеся обидам до заключения мира или союза, то они получают удовлетворение или немедленно, или в назначенное время, смотря по обстоятельствам; условия союза обыкновенно заключаются в том, что ежели постороннее племя объявит войну одному из союзничествующих племен, то вооружаться и действовать заодно; членам одного племени не делать набегов на аулы другого, и прочие мирные расположения и союзные вспомоществования оказывать между собою. Таким образом мирные связи водворяются между племенами. Когда же переговоры кончаются без успеха, то неприязненность между обоими племенами продолжается двояким образом: владельцы воюющих племен поголовно вооружают своих подвластных и нападают на противников, избрав для сего удобное время. Когда же такому решительному действию препятствуют какие-либо обстоятельства, как-то: слабость владельцев, внутренние беспорядки их владений и прочее, тогда предоставляют удальству делать набеги, захватывать скот и пленников и прочее, таким образом возжигается пламя мщения, и кровь повсеместно льется до тех пор, пока посредничество соседей и лиц значительных не потушит ужасное междоусобие миром или перемирием. Это последнее обыкновенно состоит, как и везде, в том, чтобы прекратить неприязненные действия до назначаемого времени для заключения совершенного мира. В заключение того, что здесь сказано относительно образа переговоров и их последствий, должно прибавить, что съезды для подобных переговоров назначаются на границах владений, даже иногда и в деревнях соседственных племен 67 . Также до заключения мира бывает расставлена стража в опасных местах, дабы не подвергнуться неожиданным нападениям. б) Искоренение беспорядков. Для искоренения воровства и разбоев и для предупреждения от того происходящих бедствий весь народ, без изъятия звания и состояния, приводится к присяге, состоящей в том, чтобы каждый открыл проступки свои перед лицом всего собрания, а равно и впредь не делать подобных 102 проступков. Признающиеся в воровстве и разбое удовлетворяют убытки тех лиц, у которых похищена была ими собственность. Здесь надобно заметить, что при подобных удовлетворениях похитители возвращают только украденное или отнятое, буде вещи сии отыщутся; в противном же случае платят без прибавления пени (см. предшеств. главу) за оскорбление того рода, у которого учинено похищение, хотя бы понесший потерю был даже князь. Это обыкновение введено для того, чтобы похитители из опасения слишком тягостного оштрафования не сделались бы клятвопреступниками. Без сомнения, сия человеколюбивая снисходительность высшего класса есть следствие той мысли, что если воры соделаются клятвопреступниками, то уже никогда нельзя будет отыскать похищенных ими; напротив же того, когда будут верить присяге, то по сему влиянию они возвратят похищенное без всякого другого вынуждения. Впрочем, как бы то ни было, эта мера есть следствие благоразумия, но она и не во всех владениях одинаково принята. в) Всеобщее удовлетворение. Мы выше этого сказали, что князьям присваивается древними обычаями странное преимущество, состоящее в праве отнимать, хотя с некоторыми ограничениями, у многих владельцев то, что ему потребно, делая это в виде насильственного займа. Пользуясь этим правом, князья отнимают в виде, как сказано, насильственного заимствования у подвластного их дворянам народа лошадей, скот, даже захватывают нередко и людей из сего класса; таким образом, захваченных не возвращают их владельцам под разными предлогами и не делают дворянам удовлетворения, присвоенные достоинством их родов за разные оскорбления. Вследствие таких обстоятельств, владение приходит в волнение; оскорбленные дворяне решаются оставить свое отечество. Равномерно ненависть князей, между собою порождаемая большею частию лукавством их дворян, и от того происходящие междоусобные распри волнуют владения, причиняя жителям тяжкие разорения. Прекращение этих беспорядков есть важнейший предмет, подлежащий рассмотрению съезда: тут неприязненных между собой князей и дворян примиряют. Оскорбленным доставляют удовлетворения и понесшим убытки – вознаграждение. Таким образом, учинив общее удовлетворение, нередко с успехом водворяют тишину, по крайней мере на некоторое время. г) Меры предосторожности. Главнейшие меры предосторожности заключаются в следующем. В случае опасения повсеместного в окрестностях голода воспрещают вывоз хлеба во всем владении. В случае появления заразительных болезней в соседнем племени, воспрещают сообщение с зараженными аулами. В случае опасностей, неожиданных набегов неприязненных племен учреждают посты, где аулы поочередно содержат конные караулы. Заваливают дороги, лежащие сквозь лесов, для препятствия проходу неприятеля.

Также нередко строят укрепления, если местность и обстоятельства того и другого требуют . 103 Как эти меры предосторожности, равно и все повеления съезда касательно блага и дел владения, как-то: поголовного вооружения для нападения на врагов или их отражения, исполнения условия мира или союза с соседними племенами и т. п., приводятся в действие посредством штрафования ослушников. Также воровство, разбои и другие беспорядки внутри владений прекращают страхом тяжкого штрафования, которое съезд налагает на нарушителей его установлений. Словом, вся пружина исполнительной власти основана, так сказать, на страхе взыскания штрафа; наложение же штрафа и взыскание оного приводится в исполнение таким образом: Князь-старшина по положению съезда обнародывает его повеления, налагая на ослушников воли съезда штрафования (ккоди) соразмерно с обстоятельствами более или менее тяжкие. Взыскание же штрафа предоставляется обыкновенно одному или, смотря по важности дела, нескольким князьям, которых народ уважает и страшится. Эти взыскатели, которым непокорность других приносит важные выгоды (см. прим. 29), никогда не упускают случая воспользоваться им предоставленным правом, каковая их строгость способствует тому, что повеления съезда нередко беспрекословно бывают исполняемы; следовательно, величайшая строгость взыскателей должна служить к общей пользе, если несправедливость их эти выгоды не обратит во вред. Все, что мы говорили в этих четырех главнейших пунктах, есть, так сказать, ось правления племен, зависящих от власти князей, на которой основывается весь ход общественных дел. С этим порядком управления, утвердительно можно сказать, соглашается и порядок управления «частнообщественного», т. е. образ управления владельца каждого аула: в каждом ауле есть, или, по крайней мере, должны быть, присяжные судьи из старшин льфекотлов или вольных землевладельцев, с которыми владелец, совещаясь, управляет аулом, дает разные повеления, налагая также штрафы на ослушников его воли. Этот же самый образ управления княжеских владений может дать понятие о порядке управления племен, имеющих народное правление, но как у этих последних есть отличительные устройства или, лучше сказать, обычаи в образе управления, то здесь представим главнейшие очерки образа их управления.

Племена: абедзахское, шапсххское и натххоккоадское (см. сей части отд. 4, глав. 11, 12, 13 и 14) также избирают старшин в присяжные судьи, каковых судей каждый тххапшь или приход (см. прим. 30) имеет по нескольку человек; они разбирают частные дела своих соприсяжников. Когда же бывают дела, касающиеся до всего племени, то старшины эти съезжаются в одно место, где каждый из них, будучи представитель своего рода или колена, рассматривает предметы требований общественного благосостояния; здесь же предпринимают переговоры о заключении мира или союза с соседями на таких же основаниях, как это описано выше, а равно и меры предосторожности и искоренения воровства, разбоев и других беспорядков 104 суть главнейшие предметы, подлежащие рассмотрению съезда этих старейшин. В таких сборищах красноречивые старшины льфекотлов, вольных земледельцев, заменяющие в этих племенах князей и дворян, располагающих делами в княжеских владениях, управляют умами народа по произволу своему и всегда ко вреду высшего класса – дворянства, которое ныне, по-видимому, потеряло наконец свои права именно на сих сборищах. Эти буйные старшины также налагают штрафования на ослушников законов блага своего племени, ими изреченных, и взыскивают с виновных приговоренное ими штрафование69 . Каждый род из составляющих эти племена, как член самостоятельного общества, имеет голос на сих сборищах, и как все эти члены, за исключением малого числа старшин, чрезмерно грубы, то и сборища их всегда бывают шумны и гремят бранью. Однако ж старшинам этих племен делает величайшую честь то, что в недрах их отечества воровство, разбои и всякого рода насилия, можно сказать, судя по нравственному их состоянию, редки, чем они и обязаны уставам их собратства, защищающим каждого (см. сей части отд. 4, глав. 15). К этому же немало способствует и то, что роды вольных земледельцев, составляя каждый особенную маленькую республику, действуют заодно с членом, понесшим оскорбление или убыток, вследствие чего в сих племенах убийца находит редко пристанище в своем отечестве, подобно тому, как в княжеских владениях, и непременно бывает принужден скрываться в чуждом племени в течение того времени, в которое родственники его успеют, удовлетворив родственников убитого, примириться с ними; после какового удовлетворения и примирения убийца может возвратиться на родину. Но так как они сильно привязаны к отечеству, то им кажется всегда ужасным решиться, оставив родных и родину, удалиться в чужую землю. Вот главнейшие очерки образа управления племен, имеющих народное правление; прочее же все одинаково с племенами, зависящими от власти князей; если за этим и есть какие-либо отличия, здесь не упомянутые, то уже, верно, такие, которые не заслуживают особого внимания или подлежат другим статьям, в этих записках содержащимся.