Татарское восстание Еналея Енмаметева: за Россию, но против бояр?

После покорения татарских ханств Поволжье стало глухим тылом России, сильно удаленным от окраин страны, где приходилось постоянно вести оборонительные и наступательные войны. Соответственно, эти места почти не затронула Великая смута, которая началась после пресечения династии Рюриковичей. Тем не менее, регион был местом активной транзитной торговли между востоком и западом, и когда его жителям совсем надоели столичные разборки, именно они снарядили ополчение, которое в конечном счете изгнало поляков к чертовой бабушке.

Но тишь, да гладь, да божья благодать тут не настала. В 1615-м, через два года после избрания на престол первого Романова, в землях бывшего Казанского ханства началось шевеление, вызванное тем, что боярское правительство решило увеличить финансовые возможности «федерального центра» за счет повышения налогов на окраинах. Кроме того, отсюда призвали много ратников, которых отправляли на борьбу с поляками, шведами, казаками и прочими.

Но соломинкой, которая сломала спину верблюду, стало решение Кузьмы Минина и его бояр собирать новый чрезвычайный налог не с тех, кто имел доход свыше 10 рублей, как было предписано царским указом, а вообще с каждого жителя Поволжья. Первые возмутились жители Свияжска, который на тот момент был совершенно русским городом.

Затем началось массовое дезертирство вояк из татар, марийцев, чувашей, которых собрали для поимки польских недобитков лисовчиков. Люди возвращались в родные дома и начали устраивать нападения на гражданскую и военную администрацию. Если точнее, они были слиты в одних руках, поскольку система управления отличалась от того, что было в великорусских областях. Местными столпами власти были два воеводы, казанский и свияжский, а также архиепископ.

Лидером восстания на территории Казанского ханства стал опытный воин и прежний сторонник Лжедмитрий II Еналей Енмаметев, которого по-татарски звали Джан-Али. Как и многие его участники, он не находился среди первых богатеев – имел годовой доход в семь рублей и держал кабак. К нему примкнули как служилые татары, прообраз татарского дворянства, так и «ясачные люди», т.е., налогооблагаемое население, фактически – крестьяне и мещане.

Мятежники никогда не объявляли о восстановлении Казанского ханства, но силы двух воевод били вполне энергично. Их недовольство вызвали именно высокие налоги, а ничуть не самоуправство властей, которые вели себя ни хуже, ни лучше. Несколькими годами ранее в условиях смуты власть в Казани захватил дьяк Никанор Шульгин, который призывал народ создать отдельное от Москвы государство, но не был услышан.

Так или иначе, бунтовщики взяли несколько городов, осадили другие, поставили заставы на путях сообщения и разбили два отряда, которые были отправлены против них. Особое внимание они уделяли поселениям славянских колонистов, которых на казанской земле уже было немало.

Несмотря на то, что войско собранное на войну с лисовчиками, в полном составе ушло в бунт, сила была по-прежнему на стороне государства. Из Нижнего Новгорода был направлено подкрепление, но подавить восстание успели до его прихода. Оставшийся воевода и его помощники свели гарнизоны всех крепостей в единый кулак, и нанесли по собранному с бору по сосенку войску Джан-Али такой удар, что большинство его людей разбежалось, а сам он попал в плен. Предводитель восстания, захваченный, кстати, другим служилым татарином, сложил голову в Казани, и организованное сопротивление закончилось.

В итоге восстановление ханства не удалось, да и его не желали, а установление феодальной законности и правопорядка продолжилось.