«Что у нее с лицом?». Как Маша отправилась «полечиться».

Да, так и сказала – «чуть полечиться». Никто не уточнял, все мы люди тактичные. Мало ли что там у женщины сорока лет, какие проблемы. Но выглядела Маша беззаботно, мы понимали: ничего серьезного.

И она легла в больницу. Вообще Маша обычно постит неутомимо в инстаграме: вот она в магазине, вот она в Сочи, вот она в кино… Для красивой женщины – милая слабость. Все лайкают, Маша довольна.

А тут – никаких фоток. Ладно, думаем, тоже нормально, что там постить из больницы, кровати и стены?

На всякий случай я написал ей, спросил: не навестить ли, не привезли ли бананов и апельсинов? «Нет, спасибо!» – ответила Маша.

Пару недель была тишина.

А потом Маша радостно объявила: «Я вышла!»

И запостила фото.

«Ой, блин…» – только и сказал я.

Примерно то же самое, даже в более мощных выражениях, сказали другие.

На фото была она, Маша. Но знаете, будто какой-то глумливец эту фотку обработал. Пожабил.

Маша улыбалась. Но как? У нее были огромные, пугающие губы. Лицо при том стало мертвым, как у куклы, выброшенной на мороз.

«Ясно. Накололась, накачалась» – квалифицированно резюмировала одна из подруг.

Один из простодушных друзей спросил в комменте: «Маш, а что у тебя с лицом?»

Маша ответила невозмутимо: «Ничего, всё нормально».

Но это, конечно, не было нормально. Это было ужасно. Не знаю, что сказал пятнадцатилетний сын Маши. Может, сбежал из дома, отправился со странствующим цирком. Ибо клоуны в гриме и то выглядят куда милей и естественней.

Да, я прекрасно знаю: ближе к сорока у многих женщин начинается паника. Особенно у красивых. Они видят, как меняется их лицо, как тяжелеет оно по утрам. Они замечают, что мужчины вокруг улыбаются им все реже, все реже оглядываются.

Для некоторых это просто драма. Которую надо пережить. Не все могут достойно. Некоторые чуть сходят с ума. Вот как наша Маша. Последние годы она еще стала делать татухи, ну как девчонка-подросток. И наряжаться примерно в том же стиле, изображая подружек сына.

Так драма становится нелепой комедией. Потому что с таким лицом – ну смешить разве что.

Нет, мне жалко бедную Машу. Она хватается за ускользающую молодость, пытается сжать ее нервными пальцами, не выпускать. Эмоция совершенно понятная. Только фигня в том, что отныне Маша не остановится. Это уже как наркомания, бьюти-зависимость. Раз в полгода будет нам сообщать, что идет «полечиться».

И становиться все смешней, все нелепей, все более жалкой.

Алексей БЕЛЯКОВ