Черкесия — боль моя и надежда (3) » Адыгея - Новости, события, комментарии, факты

Черкесия — боль моя и надежда (3) 00:13 Среда 0 7 152
13-05-2015, 00:13

Черкесия — боль моя и надежда (3)




Ко Дню Памяти адыгов/черкесов — жертв русско-кавказской войны ХIХ века (3)

Т. Половинкина, историк


Часть 1 - Часть 2 - Часть 3

Неожиданное и стремительное наступление отряда генерала Геймана и занятие им Туапсе (конец февраля), вызвало сильную панику среди населения, которое, спасаясь бегством, устремилось к морскому берегу, чтобы быстрее уйти в Турцию. За короткое время все побережье Черного моря оказалось заполненным огромной массой изгнанников.

Писали, что весной 1864 году весь северо-восточный берег Черного моря от Пшада до Сочи был «усеян разного рода судами, которые беспрерывно занимались перевозкою, которая шла безостановочно». Для скорейшего выселения горцев в Турцию и, как писал наместник царю, «для облегчения сего последнего я предлагаю разрешить употребить казенные транспортные суда и компанейские пароходы». Использовались зафрахтованные правительством частные парусные и паровые суда, государственные паровые суда, военные транспортные суда как русские, так и присланные турецким правительством. Привлекались также суда Англии, Греции, других государств. В роли перевозочных средств выступали чаще всего кочермы или барки, как их еще называли. О последних говорили, что «это были небольшие и невзрачные суда... слишком ненадежные».

Уходивший в Турцию в конце февраля 1864 года вместе с убыхами А.Фонвилль свидетельствовал, что турецкие парусно-гребные суда обычно «нагружались, что называется, до верху; триста или четыреста человек наполняли пространство, на котором в обыкновенное время помещалось от 50 до 60 человек. Вся провизия, которую горцы брали с собой, состояла из нескольких горстей пшена и нескольких бочонков воды; плавание открытым морем иногда продолжалось от пяти до шести дней...».

На пути в Турцию бедствия и страдания горцев становились все более тяжелыми. Теснота и давка на судах, недостаток еды и воды, морская и эпидемические болезни вызывали колоссальную смертность среди них; не были редки и случаи кораблекрушения. «Местное же предание, сохранившееся среди русского населения, - писал Я.Абрамов, - передает ужасные вещи. Так, по преданию, многие барки, нагруженные горцами, имели пробуравленное дно и, будучи выведены в море, тонули вместе с переселенцами, а деньги, назначенные на расходы, оставались в карманах заведывающих делом лиц».

В апреле 1864 года по распоряжению командующего Кавказской армией в Тамань, Анапу, Новороссийск, Джубгу и Туапсе были назначены агенты для наблюдения за выселением горцев и выдачей им пособий. Помощь, оказанная переселенцам казной, была до абсурда мала. Всего было израсходовано 289.678 рублей. Большая часть этой суммы была направлена на оплату арендованных судов (на фрахт). Та незначительная помощь, предназначенная для выплаты пособий беженцам, не всегда до них доходила: она попросту разворовывалась чиновниками.

Переживший в детстве тяготы депортации с Кавказа офицер турецкой армии черкес Нури впоследствии вспоминал: «Нас швыряли, как собак, в парусные лодки; задыхаясь, голодные, оборванные, мы ждали смерти, как лучшей доли нашей судьбы. Ничего не принималось в расчет: ни глубокая старость, ни болезнь, ни беременность! Все деньги, которое ассигновало ваше (русское. - Т.П.) правительство на поддержку переселенцев, все они уходили куда-то, но куда? Мы их не видели! С нами обращались как со скотом, нас валили на общий каик сотнями, не разбирая, кто здрав, кто болен, и выбрасывали на ближайший турецкий берег. Многие из нас умерли, остальные приткнулись где попало».

Для завершения завоевания Западного Кавказа было решено все действовавшие на южных склонах гор войска разбить на четыре отряда (колонны). В первой половине апреля 1864 года один из них двинулся из Гагры в долину реки Псоу, второй — от бывшего укрепления Св. Духа вверх по Мзымте, третий — от верховий Шахе параллельно Главному Кавказскому хребту через земли горных убыхов и четвертый — из верховьев Малой Лабы в местность Кбаада (ныне Красная Поляна), где все отряды должны были соединиться. Это называлось звездным походом русских войск.

При движении по левому берегу реки Мзымты второй отряд встретил упорное сопротивление горцев-абазин из Аибги (правый берег реки Псоу). На помощь им пришли горцы из Ахчипсу (местность по обеим сторонам реки Мзымты, вблизи впадения в нее реки Ахчипсу(ы) и по ущелью последней), а также «абреки из других племен». Столкновения между войсками и горцами продолжались четыре дня. Вскоре аибговцы начали покидать свои аулы и спускаться к морю для ухода в Турцию. За ними последовали и ахчипсувцы.

В своем письме от 1 мая 1864 года, поздравляя Александра II с окончанием Кавказской войны, фельмаршал князь Барятинский призывал «без потери времени и насколько возможно» выселять горцев в Турцию, а «раз страна будет от них очищена, мы утвердим свое положение навсегда».

21 мая на поляне Кбаада состоялся парад войск в связи с окончанием русско-кавказской войны. «Действия порохом и железом кончились, - писал генерал Фадеев. - Но нельзя было отдыхать на лаврах, покуда вооруженное горское население толпилось на берегу, ожидая отправления». Предстояла «операция» по их выселению в Турцию, а это было, по его мнению, «гораздо затруднительнее самого покорения, особенно людей, не знавших от века, что такое вторжение неприятеля».

22 мая первый и четвертый отряды приступили к окончательному выселению горцев-абазин. К 20-23 июля были заняты все «очищенные местности от населения», в том числе и Псху. Основная часть псхувцев двинулась к морю; 105 семей ушли в Закубанье, Кувинское ущелье, где поселились одним селением (736 человек). В сентябре 1864 года здесь же осели 109 псхувцев, вернувшихся с дороги в Турцию. Затем все они перебрались в Зеленчукский округ. Весной 1866 года жили на Большом Зеленчуке. Еще одна часть псхувцев — 493 человека (81 двор) — была поселена близ Гагринской крепости. О существовании в этих местах двух садзских селений упоминается в 1866 году. Их исход в Турцию относят к середине 1870-х годов.

По сведениям С.Духовского, в районе действия отряда Геймана с 23 февраля по 1 мая 1864 года из Туапсе, «главной пристани шапсугов», отправилось в Турцию 60.000 человек, в том числе продолжавших выселяться абадзехов. Всего же в феврале-мае 1864 года с территории от Туапсе до Бзыби выселилось, по данным Духовского, 140.000 человек. «Впрочем, - писал он, - эти цифры приблизительные и, конечно, они менее того, что было действительно: значительная часть уехала до занятия края войсками, да и после занятия нельзя было усмотреть, чтобы суда отходили только от пунктов, где находились гарнизоны; нельзя было добиться, чтобы о всех отплывающих между постами судах получались хотя бы приблизительные сведения». Только за один день 19 апреля 1864 года с Кубанского поста (временный казачий пост в устье реки Дагомыс) ушло в Турцию до 5.000 убыхов.

В апреле 1864 года русско-турецкие переговоры по вопросу массового переселения кавказских горцев завершились. Русское правительство разрешило отсрочку переселения только тем горцам, которые не покинули еще свои жилища в горах. Согласно договору Порта должна была предоставить выселявшимся свои транспортные корабли и расселить вдали от кавказской границы. «Турецкое правительство, - писал посланник России в Стамбуле, - намеренно расселить черкесов небольшими группами в местах наиболее уязвимых его территории, как часовых на страже Оттоманской империи в будущих войнах». Одним из условий переселения Турция выдвигала требование разрешить горцам вывозить скот и другое имущество. Росское же правительство возражало, потому что это было возможно только наземным путем, что грозило поселением беженцев вблизи границы России в Закавказье, а значит задевало ее интересы.

Факты свидетельствуют, что процесс изгнания адыгов/черкесов осуществлялся при полном взаимодействии трех империй: Российской, Османской и Британской. Не сумев остановить продвижение России на Кавказ, Англия опасалась усиления ее армии за счет коренных жителей. В английской прессе того времени, по данным исследователя У. Берзега, в связи с этим в частности писалось: «В распоряжении России для завоевания Парижа и Кулькутты окажется самое воинственное племя в мире». Поддерживая таким образом изгнание адыгов/черкесов, Англия внушала турецкому султану мысль «об использовании переселенцев для охраны безопасности Османской империи и против российских войск». Высказывание английского посла в Стамбуле: «Мы потеряли Черкесию и если осталось кого спасать, так это самих черкесов», по мнению У. Берзега, подтверждает факт существования у Великобритании особого плана в отношении Черкесии, в котором выселение адыгов/черкесов с самого начала рассматривалось как один из возможных вариантов развития событий». Фактически, то же самое можно сказать и о намерениях России. А чтобы не быть голословным, напомним лишь одну фразу генерала Евдокимова: «Я всегда смотрел на эту меру (выселение горцев в Турцию. - Т.П.), как на вспомогательное средство покорения Кавказа». А ведь именно он, как уже говорилось, «вершил» в 1860-1864 годах кавказскую политику России.

По сведениям, опубликованным А.П.Берже, с 1858 по март 1865 года с восточного берега Черного моря ушло в Турцию 470.735 жителей Западного Кавказа. Среди них были 43.148 абадзехов, 169.171 шапсуг, 49.080 натухайцев, 7.983 бжедуга, 4.000 бесланейцев, 15.000 темиргойцев, егерукайцев и махошей, 27.621 человек из шапсугов, бжедугов и натухайцев. Всего 316.003 человека. Кроме того, покинули Кавказ в этот период 74.567 убыхов, 19.515 южных абазин, 30.000 северокавказских абазин и 30.650 прикубанских ногайцев.

Как известно, А.П.Берже к официальным данным тоже относился скептически. Он считал, что «число выселившихся душ... должно быть значительно более показанного, так как все переселенцы, отправлявшиеся на свой счет на турецких кочермах из портов, нам не подвластных, большею частью остались неизвестны для официальных лиц, а это составляет весьма солидную поправку».

Согласно турецким источникам, только в 1865 году в Османскую империю прибыло 520.000 кавказцев.

К весне 1864 года большая часть горских земель была уже занята станицами. Они протянулись в несколько рядов вдоль предгорий, «между хребтом и линией, проведенной параллельно Кубани, в 25-30 верстах от ее берега», - писал генерал Фадеев. Низменное же пространство между Кубанью и этой условной линией, было предназначено для горцев. Однако после ухода большинства адыгского населения в Турцию в 1864 году оно оказалось занятым примерно на половину. «Теперь, - продолжал Фадеев, - оно составляет обширный запас хозяйственных земель в распоряжении правительства». (Который, заметим, старанием прежде всего Кубанской областной администрации, поощрявшей и понуждавшей дальнейшее (до полного) выселение горцев, в последующие десятилетия был значительно пополнен.)

В одном из своих «Писем с Кавказа» генерал Фадеев писал, что у кавказских властей «... не было никакого общего плана для управления покорными и вновь покоряющимися горцами, для уравновешивания различных общественных элементов, из которых одни были благоприятны, другие враждебны нам, и к которым мы не могли, не должны были относится равнодушно; тем более, что состояние мирных имело величайшее влияние на умы непокорных, на степень ожесточенности их сопротивления. Мы действовали одною силою оружия, без политики, и оттого везде встречали только врагов и ни одного доброжелателя, хотя все люди старого порядка между горцами, подавленные, но еще не в конец уничтоженные мюридизмом, могли представить нам значительную точку опоры». Публикуя выдержку из письма Фадеева, Яков Гордин демонстрирует свое неравнодушное отношение к положению дел на Кавказе сегодня. Он пишет: «Этот текст следовало бы выучить наизусть тем, кто принимал решения по Кавказу в начале 1990-х годов, до того как они загнали ситуацию в трагический тупик...».

Итак, оставшиеся на исторической родине адыги/черкесы были расселены вблизи Кубани и по нижнему течению впадающих в нее рек Афипса, Псекупса, Пшиша, Белой и Лабы (левый берег), большими, в 200-300 человек, аулами, между казачьими станицами, и составляли, как писалось, «едва одну двенадцатую долю или даже меньше» от общей численности населения Кубанской области.

Согласно отчету главнокомандующего Кавказской армией к 1865 году численность всех закубанских горцев составляла около 90.000 человек. (Е.Д.Фелицын писал о 95.000. Из них, по словам ученого, основанных на данных Кубанского статистического комитета, адыгов/черкесов — около 61.000 человек.) По сведениям еще одного русского источника, в указанное время в Кубанской области насчитывалось 106.798 коренных жителей. Из них в Абадзехском округе проживало 38.434 человека, в Бжедугском округе — 37.476, в Нижне-Кубанском приставстве — 4.540, в Верхне-Кубанском приставстве — 26.348 человек. В отношении начальника главного штаба Кавказской армии военному министру от 14 декабря 1865 года указывалось, что после эмиграции 1864 года в Кубанской области осталось от 80 до 100.000 горцев (из них до 25.000 карачаевцев и ногайцев), поселенных по левому берегу реки Кубани от ее истока до Екатеринодара на протяжении 400 верст и окруженных казачьим населением.

По сведением Б.М.Джимова, в сентябре 1864 года Бжедуховский округ был разделен на два участка: Хамышеевский и Черченеевский, а Абадзехский — на Верхне-Лабинский и Нижне-Лабинский участки. Верхне- и Нижне-Кубанские приставства были преобразованы в один Верхне-Кубанский округ с тремя участками: Карачаевским, Абазинским и Армянским. Черкесские аулы с преимущественно кабардино-бесланейским и абадзехским населением (Урупский, Вольный, Коноковский, Кургоковский, Докшуковский, Тазартуковский и другие) отошли к Нижне-Лабинскому участку.

В 1865 году горское население Кубанской области составляло пять военно-народных округов: Псекупский, Лабинский, Урупский, Зеленчукский и Эльборусский. Последний округ состоял из карачаевцев. Остальные округа были собраны, как писал С.Эсадзе, «из остатков различных туземных племен Закубанского края». В состав Псекупского округа вошли адыгские/черкесские аулы по среднему течению реки Кубани и нижнему течению реки Псекупса, Лабинского — аулы, расположенные по рекам Лабе и Белой, Урупского — аулы, населенные адыгами/черкесами, ногайцами и армянами, Зеленчукского — адыги/черкесы, абазины и ногайцы и Эльборусского — жители карачаевских и абазинских аулов по реке Куме и ее притокам.

В 1869 году в Псекупском округе насчитывалось горского населения 16.560 человек, Лабинском — 25.879, Урупском — 15.583, Зеленчукском — 19.295 и Эльборусском — 16.445 человек. По этим данным, адыгское население составляло, примерно, 45.000 человек.

В января 1871 года военно-народные округа были упразднены. Горское население Кубанской области вошло в состав общего населения вновь образованных уездов. Горцы бывшего Псекупского округа вошли в Екатеринодарский уезд, Лабинского — в Майкопский уезд, Урупского, Зеленчукского и Эльборусского округов — в Баталпашинский уезд. В 1871 году в Екатеринодарском уезде насчитывалось 16.629 коренных жителей, в Майкопском — 25.620, в Баталпашинском — 44.507, а всего в Кубанской области числилось 86.756 горцев, из них адыгов/черкесов чуть более 50.000.

Выселение адыгов с Кавказа продолжалось и после их массовой депортации 1863-1864 годов. Русская колониальная администрация, мягко говоря, не слишком заботилась об участи адыгов/черкесов, выселившихся на прикубанскую низменность, руководствуясь, видимо, указанием Александра II о том, что на управление горцами следует смотреть «как на продолжение их покорения». В побуждении горцев к дальнейшему выселению в Турцию большую роль играл как грубый произвол русской администрации, так и позиция казачества.

В конце 1864 года наместник распорядился принять в наступавшем году «меры» к прекращению массового переселения горцев из Кубанской области, но не запретил его как таковое вообще. Уже одно это вызвало, скажем так, недоумение у части кавказских чиновников. Один из них, не скрывая своего раздражения, заявил: «Когда можно было уже ожидать, что весь Западный Кавказ будет совершенно очищен от горского населения, выселение горцев было вдруг приостановлено, как говорят, вследствие заявления турецкого правительства, что дальнейшие меры наши в этом отношении оно принуждено будет считать направленными к разрушению Турецкой империи». Военный министр Милютин, не поверив тому, что «кавказское начальство вовсе отклонило переселение 2.500 семей горцев Кубанской области», «оставшееся» от 1864 года, потребовал объяснения от начальника штаба армии. В своем отношении министру от 14 декабря 1865 года генерал Карцов доложил министру, что горцы, как выявило «тщательное расследование», такого желания никогда не высказывали, поэтому и отменять командующему ничего не пришлось. При этом, продолжал он, «принимая во внимание, с одной стороны, что при настоящем положении своем закубанские горцы не только совершенно для нас безвредны, но и приносят некоторую пользу в малолюдном закубанском крае, а с другой, - жалобы на стеснения и зло, которое будто бы сделано христианскому населению в Турции бывшим переселением, жалобы неоднократно повторяемые и нашим посланником, Его Императорское высочество и предположил — принять меры к прекращению дальнейшего переселения горцев из Кубанской области целыми массами, дозволив однако же переселяться отдельным лицам и семействам, которые будут настаивать на том и удаление которых местное начальство сочтет полезным».

Между тем, по словам А.Берже, «по временам стремление к уходу в Турцию продолжало проявляться» как у населения Кубанской, так и Терской областей. По его словам, «хотя на увольнение их туда с половины 1865 до 1867 года и не существовало никаких определенных правил, но местное начальство всеми мерами затрудняло переселение только в крайних случаях». Так, из донесения начальника Терской области генерала Лорис-Меликова следует, что в 1865 году «правильно организованное» переселение ее жителей «достигло в продолжении трех летних месяцев цифры 5 тыс. семейств».

В вышеупомянутом отношении генерал Карцов сообщал также о тяжелом материальном и психологическом состоянии коренных жителей. Он писал, что «половина из них (все выходцы из гор) доведена войною до последней крайности и думает только о своем насущном пропитании, все они жаждут только спокойствия и исполняют наши требования без малейшего прекословия, доказательством чему служит, между прочим, то, что они исполнили самое тяжелое для горца требование — перестали носить оружие. При таком положении горское население совершенно от нас зависит: оставить его или заставить поголовно выселиться в Турцию, не употребляя ни в том, ни в другом случае никаких насильственных мер. Если мы будем продолжать показывать населению заботливость о его положении, распределим правильно земли, для него предназначенные, будем защищать его от притеснения соседей-казаков (что нередко приходится делать), оно охотно останется; если, напротив, оставим без внимания нужды народа, не станем принимать меры к ограждению его от притеснений и особенно к прекращению разных слухов, часто распространяемых о предстоящих будто бы религиозных и других преследованиях, то к концу будущего года девять десятых этого народа уйдет в Турцию».

Кавказское начальство никогда не ограничивалось одними военными средствами вытеснения горцев в пределы Османской империи, оно всегда поощряло и содействовало переселению и даже прямо подстрекало к нему, в том числе подсылая к ним турецких эмиссаров, которым разрешался свободный въезд на Кавказ. Более того, представители военного командования сами бывало являлись распространителями среди горцев разных слухов и турецких прокламаций. Как сообщал Г.А.Дзидзария, командующий войсками в Терской области генерал Лорис-Меликов в своем письме от 18 июля 1864 года на имя начальника главного штаба армии просил, к примеру, передать ему несколько экземпляров одной из таких прокламаций «для распространения в населении». Конечно же, горцы переселялись в Турцию, в подавляющем большинстве, не под влиянием таких листовок, а вопреки своему желанию, под давлением войск и русских колониальных властей.

В сентябре 1867 года главнокомандующий армией сообщал русскому послу в Турции генерал-адъютанту Н.П.Игнатьеву об отказе «содействовать Порте в дальнейшем переселении абхазцев и абадзехов, будто-то бы заявленном Порте мнимыми депутатами» от этих народов. Объясняя свою позицию, он писал, что «военные соображения, руководившие мною в 1863 году и заставившие не только не препятствовать переселению горцев, но и поощрять в них тот фанатизм, побудивший все население Черноморского прибрежья к
поголовному выселению, ныне не могут более иметь влияния на дальнейший взгляд мой на этот предмет.

Если в 1863 году, в виду могущей возникнуть европейской коолиции, быстрое окончание кавказской войны было всем понятною необходимостью и для достижения этой цели выбора не предстояло, то теперь наискорейшее развитие края и административное его благоустройство побуждают меня препятствовать дальнейшему выселению кавказских мусульман, мало помалу начинающих приучаться к нашему управлению и обещающих со временем сделаться трудолюбивыми поселянами».

В том же 1867 году, во время объезда Кубанской области, наместник якобы лично объявил горцам об окончательном запрещении переселения в Турцию. Однако несмотря на это оно продолжалось. Так, например, «настойчивым просителям» из Майкопского и Баталпашинского уездов «удалось» нарушить запрет: осенью 1873 года выехало в Турцию 420 семей (3.400 человек). Из них, как писал Берже, 271 семья — через Керчь и 149 семей — из Туапсе.

Бесправие, национальная и религиозная дискриминация, отсутствие надежды на лучшую жизнь в будущем, а также прямое подстрекательство со стороны колониальных властей толкали горцев к переселению в Турцию. Если к 1865 году на исторической родине оставалось, по разным данным, от 60.000 до 80.000 адыгов/черкесов, то, начиная с середины 1870-х годов их численность неуклонно сокращалась. В 1882 году, писал А.Х.Касумов, в Кубанской области числилось: бжедугов — 16.771 человек, кабардинцев — 15.440, абадзехов — 13.961, бесланейцев — 6.551, темиргойцев — 5.127, шапсугов — 3.381 человек. Всего 61.231 человек.

По данным Е.Д.Фелицына на конец 1883 года, в Кубанской области, в трех ее уездах проживало 13 убыхских семей (80 человек), 9 из которых - в черкесских аулах Бгуашехабль и Кошехабль. Практически это были остатки населения Убыхии, изгнанные со своих родных мест в горах побережья. Как сообщает Г.А.Дзидзария со ссылкой на Дюмезиля, некоторые убыхские семьи были переселены с Кубани в Костромскую губению.

В Черноморском округе в 1872 году, по официальным данным, проживало 773 черкеса (с преобладанием хакучей), в 1891-м их число увеличилось до 1.727 человек (прирост населения произошел в основном за счет оставивших горы и вернувшихся с Кубани), в 1897 году — до 1.938.

Согласно посемейным спискам горского населения на август-сентябрь 1886 года в Кубанской области числились следующие адыгские/черкесские аулы:

в Майкопском уезде: Хаджимукохабль, Бгуаше-хабль, Бжедуховский,
Джанкятовский, Унароковский, Натырбовский, Бенокский, Ходзский, Ульский, Хакуринохабль, Блечепсин, Джеракай, Хатажукай, Адамий, Кошехабль, Мамхег, Пшизовский, Егерукаевский, Хачемзий, Темиргоевский, Хатукай. Всего 21 аул с населением 31.965 человек (5.307 семей).

в Екатеринодарском уезде: Джиджи-хабль, Тауй-хабль, Нечерезий, Пшикуй-хабль, Афипсип, Псейтук, Панахес, Вочепший, Пчегатлукай, Гатлукай, Шаган-Чирий-хабль, Шабано-хабль, Эдепсукай 1-й, Эдепсукай 2-й, Ассоколай, Лакшукай, Тугургой, Тлюстен-хабль, Гатагу-хабль, Тахтамукай, Козет, Понежукай, Нешукай 1-й, Нешукай 2-й, Шинжий, Габукай, Новый Бжегокай, Хаштук, Казанукай, Бжегокай, Кончуко-хабль. Всего 31 аул с населением 16.700 человек (2.663 семьи).

в Баталпашинском уезде: Докшуковский, Хохондуковский, Атажукинский с поселком Баташевским, Урупский, Вольный, Коноковский, Кургоковский, Тазартуковский, Тазартуковский с поселком Береслановским. Всего 10 аулов с населения 10.981 человек (1.678 семей).

Итого в трех уездах числилось 59.646 адыгов/черкесов (9.648 семей), без учета проживавших, возможно, в абазинских аулах. К 1888 году их общее число, по данным А.Х.Касумова, не превышало 57.000 человек.

В 1888 году Кубанская область была поделена на 7 отделов. Горское население осталось в трех: Екатеринодарском, Лабинском (с 1892 года Майкопском) и Баталпашинском отделах. Отделы были подразделены на участки и приставства.

В сентябре-октябре 1888 году выселились в Турцию жители абадзехского аула Хаджимуковского Лабинского отдела. Они уходили двумя группами: первая (1.813 человек) в сентябре, вторая (1.618 человек) в октябре. Вместе с ними ушло 6 семей из аула Ходзь. Всего из Новороссийска в Самсун было отправлено 3.333 человека. 40 семей хаджимуковцев (136 человек), пожелавших остаться на родине, в 1890 году было решено распределить по разным аулам Лабинского отдела (предполагалось, абадзехским), 2 семьи — в кабардинский аул Ходзь. 9 семей приняло решение в этом же году, весной, уйти в Турцию. В связи с переселением хаджимуковцев русский император заявил, «... что в стремлении к переселению туземцев из области он не видит не только какого-либо ущерба интересам правительства, но признает, наоборот, большую пользу в удалении этого беспокойного элемента».

Еще до ухода абадзехов в Турцию атаман Лабинского отдела был уведомлен старшим помощником начальника Кубанской области генералом Маламой о решении наказного атамана Кавказских казачьих войск генерала князя А.М.Дондукова-Корсакова образовать на месте Хаджимуковского аула новую станицу. В уведомлении говорилось, чтобы «... в первых числах будущего сентября, вскоре по удалении хаджимуковцев в Турцию, поселить на принадлежавшей им земле отставных солдат, проживающих ныне в некоторых поселках и слободках Кубанской области и 739 семейств охотников из разных станиц и селений области с зачислением всех их в казачье сословие на общем основании, причем по желанию генерала Дондукова-Корсакова поселенцы эти должны образовать на месте Хаджимуковского аула новую станицу. В этих видах Его Сиятельство, признавая нужным сохранить для новых поселенцев все общественные и частные здания, принадлежащие ныне хаджимуковцам, предлагает воспретить горцам названного аула продавать в частную собственность здания аульного правления, школы, мечети, запасного хлебного магазина, лавок, а также, если возможно, их частные постройки с усадьбами и всеми находящимися на них угодьями». Эта станица получила название Дондуковской.

Атаманы Екатеринодарского и Лабинского отделов в своих донесениях начальнику Кубанской области генерал-лейтенанту Леонову неоднократно поднимали вопрос о необходимости выселения остававшихся в области адыгов/черкесов за пределы России как «чуждого и беспокойного элемента». Кубанская администрация видела в выселении адыгов большую пользу: земли их можно было передать станицам и отставным солдатам. Начальник области писал по этому поводу: «Если ожидания мои о поголовном выселении закубанских горцев осуществятся, то войско получит около 230 тысяч десятин прекрасной земли, на которой может быть поселено до 20 тысяч душ мужского пола».

Свое ходатайство относительно переселения кавказских горцев в Турцию представил в январе 1889 года военному министру глава Кавказской администрации генерал Дондуков. По словам генерала, горцы Кубанской области охвачены стремлением к выселению в Турцию; это их «постоянная и заветная мечта, какими бы благоприятными условиями не была обставлена их жизнь в России». По степени стремления к переселению он разделил горцев Кубанской области на две группы. В первую и более многочисленную Дондуков включил коренных жителей Екатеринодарского и Лабинского отделов, не забыв упомянуть, что они занимают «самые лучшие и плодороднейшие места», которые «с уходом их» можно передать отставным солдатам. Ко второй группе генерал отнес горцев, проживавших в Баталпашинском отделе - карачаевцев, ногайцев и кабардинцев, и сделал вывод, что они во всем и в лучшую сторону отличаются от горцев первой группы, в частности, давно признали русскую власть, выделялись на фоне остальных «сознательным предпочтением старого отечества новому», то есть Турции. О горцах же первой группы Дондуков отзывался как о людях, не сумевших якобы до сих пор «освоиться и примириться с существующим порядком, тяготея более к Турции». Если верить его словам, они и землю не обрабатывали, и традиционное скотоводство находилось у них в упадке, и, в отличие от горцев второй группы, жили они в крайней бедности. Более того, эти черкесы, писал Дондуков, существуют за счет воровства, грабежа и разбоев «в соседних русских поселениях». Но местная администрация, по его признанию, «совершенно бессильна в борьбе с этим злом». Из столь претенциозного документа видно, что автор преследует цель любой ценой очистить от адыгского/черкесского населения Западный Кавказ. Как верно отметил А.Х.Касумов, обвиняя горцев во всех смертных грехах, «местная администрация стремилась снять с себя вину за изгнание их за пределы Кавказа».

«Если по экономическим и политическим соображениям выгодно и желательно переселение целыми аулами первой группы, - продолжал Дондуков, - то по тем же причинам, я не признаю возможным допустить переселение из второй группы; исключения могут быть делаемы лишь для отдельных лиц, по ходатайствам местного начальства». И далее еще раз повторил: «Поголовное выселение в Турцию желательно только известной части туземцев Кубанской области, а именно: жителей Екатеринодарского и Лабинского отделов». По его мнению, «правительству в настоящее время следует решить: полезно и в видах ли его удерживать туземцев Северного Кавказа в пределах России; если же это не входит в его виды, то необходимо ли озаботиться принятием мер к выселению их в Турцию целыми аулами и даже племенами или отдельными семействами и в какой части Кавказа может быть применена та или другая мера».

Дондуков предложил установить особые правила (порядок) переселения горцев в Турцию. Они должны были включать в себя следующие моменты: получение согласия Порты на прием в подданство около 45.000 горцев названных отделов; объявление горцам о согласии последней принять их, о порядке переселения; поездка аульских делегатов в Турцию для осмотра отводимых им земель; «высочайшее повеление на переселение», разрешение на продажу личного имущества и подготовка к переселению; разрешение на переселение получают жители только тех аулов, в которых число желающих будет составлять не менее 2/3 от общего числа жителей ; остающиеся на родине должны будут «очистить занимаемые земли» и согласно приказу местного начальства расселиться по разным аулам.Освободившийся земельный надел аула поступает в распоряжение Кубанского казачьего войска для «будущих колонизаторских целей правительства»; при переселении целыми аулами частные постройки и другое имущество надлежит продать в установленный срок ; аульские постройки общественного назначения передаются в распоряжение администрации «для обращения их или на надобности новых поселений, или на другую какую-либо потребность»; все расходы по переселению несут сами переселенцы, в том числе с использованием средств общества; предупреждение переселяющихся о невозможности их возвращения на родину ни при каких условиях, а также о суровом наказании для возвратившихся нелегально. Уже в феврале 1889 года правила были разосланы атаманам отделов Кубанской области для объявления их в каждом черкесском ауле.

Действовали они (с 1893 года) и в Терской области. В заявлении преемника Дондукова генерал-адъютанта графа Шереметева (с 1891года) еще раз было подчеркнуто, что в целях «усиления русского элемента среди туземцев освободившиеся земли заселять исключительно русскими переселенцами».

«Соображения» князя Дондукова по выселению горцев Кубанской области в Турцию и его организации были поддержаны военным министром. В ноябре 1889 года вопрос о переселении адыгов/черкесов Екатеринодарского и Лабинского отделов Кубанской области в Турцию был решен окончательно. На отношении военного министра по этому вопросу царь наложил резолюцию: «Согласен». Вопрос о выселении части горцев Кубанской области, поднятый кавказскими властями, обсуждался в правительстве России. А.Х.Касумов отмечал, что по мнению министров, «самым правильным решением вопроса было бы разрешение всем туземцам Северного Кавказа переселяться в Турцию, так как это способствовало бы и уменьшению числа содержимых на Кавказе войск, следовательно, облегчался бы государственный бюджет». Но так как правительство признало русских переселенцев неспособными к жизни в горах Чечни и Дагестана, было решено остановиться на предложениях генерала Дондукова-Корсакова и осуществить выселение горцев Кубанской области, прежде всего Екатеринодарского и Лабинского отделов.

Кавказская администрация намечала выселить более 40.000 человек, проживавших в названных отделах, за три года. Предварительно, в том же 1889 году, в Стамбул для переговоров с Турцией был направлен ответственный за переселение адыгов/черкесов старший помощник начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска генерал-майор Малама. Как писал А.Х.Касумов, ему были даны следующие инструкции: «Стараться окончить переговоры с турецким правительством к началу января 1890 г.; выяснить, где адыги будут поселены, не допуская поселения их в пограничных с Россиею провинциях; получить согласие Порты на предварительный осмотр земель, назначенных для переселенцев, депутатами от горцев; установить непременным условием, чтобы переселение совершалось исключительно морем; определить порты, к которым направлять суда с переселенцами; условиться о снабжении Портою местных турецких властей предписаниями о приеме и дальнейшем препровождении переселенцев; получить обязательства Порты о том, что обратное переселение горцев ею допускаемо не будет». В письме от 30 января 1890 года Малама сообщал: «Предложение о поселении переселенцев в вилайете Кония и Адана, полагаю, совершенно отвечает нашим интересам. Турецкое правительство само избрало эти места...».

Однако Турция, в связи с собственными проблемами («по случаю усиленного стремления к переселению мусульман, подданных ее, из европейских провинций в Азию»), отказалась принять в 1890 году «всех закубанских горцев, о которых велись переговоры при посредстве посольства генерал-майором Маламой». Поэтому 7 ноября 1889 года состоялось «высочайшее повеление» о переселении в Турцию только шести аулов Лабинского отдела: Бенокского, Ходзского, Бжедугского, Натырбовского, Унароковского и Бгуашехабльского, «получившим уже ранее на это разрешение турецкого правительства».

В ноябре 1890 года из вышеперечисленных аулов, а также из Джанкятовского, Адамиевского, Хатукайского, Темиргойского и Пшизовского было выселено в Турцию 9.320 человек. Из назначенных к переселению шести аулов ушло 8.172 человека (остались 2.101 человек), в том числе из Бенокского — 2.129 (456), Ходзского — 1.429 (1.311), Натырбовского — 1.362 (95), Бгуашехабльского — 1.180 (64), Унароковского — 1.044 (69), Бжедугского — 1.028 (106). Из аула Джанкятовского выселился 981 человек (осталось 26). Из остальных четырех аулов ушло 167 человек.

Некоторые из жителей шести аулов временно оставались на прежних местах и «теперь, - как докладывал в своем рапорте от 21 июля 1892 года начальнику областной администрации атаман Майкопского отдела, - уклоняются от переселения в Турцию». Он просил разрешение этих горцев, «которые получили разрешение на переселение в Турцию, но в настоящее время по тем или другим причинам уклоняются от переселения, выслать по этапу в гор. Новороссийск... для дальнейшего отправления в пределы Турции». После выселений 1888 и 1890 годов в Кубанской области осталось до 45.000 адыгов/черкесов.

Сразу после 1890 года начальство Кавказского военного округа, в подчинении которого находилась Кубанская область, инициирует новое выселение адыгов/черкесов. В своем рапорте от 9 апреля 1891 года на имя начальника Кубанской области атаман Екатеринодарского отдела в частности писал: «... я полагал бы весьма необходимым принять меры к переселению горцев, если не всех, то возможно большего числа». По его заявлению, согласие на переселение выразили жители 27 аулов отдела в количестве более 1.350 семей.

В сообщении от 3 сентября 1891 года начальник Кубанской области писал начальнику окружного штаба: «Как видно из донесений атаманов Лабинского и Екатеринодарского отделов, преобладающее большинство горцев этих двух отделов имеют намерения переселиться в Турцию и со своей стороны в интересах русского населения вверенного мне края я признаю таковое переселение весьма желательным». По его мнению, из 43.947 адыгов/черкесов Екатеринодарского и Лабинского отделов «пожелает остаться в России лишь самое ничтожное меньшинство». Далее он предлагал снова «войти в соглашение с турецким правительством о принятии в свое подданство всех горцев Екатеринодарского и Лабинского отделов». Переселение их намечалось осуществить тремя группами в течение трех лет, по одной ежегодно, при том что приступить к выселению желательно было уже в текущем 1891 году. В заключении начальник области просил вышестоящее начальство ходатайствовать о выселении в Турцию первой трети горцев «вверенной» ему области численностью 14.650 человек.

В донесении исполняющего дела начальника Кубанской области генерал-майора Маламы начальнику штаба округа от 3 марта 1892 года говорилось о согласии Турции на переселение части горского населения Екатеринодарского и Майкопского отделов (5.000 человек), вскоре с легкой руки кубанских властей обратившихся в 5.000 душ мужского пола, а это, как говорится, уже большая разница. Малама считал необходимым прежде всего переселить горцев Екатеринодарского отдела. Он, как и другие представители кавказской администрации, привычно возлагал вину за выселение на самих горцев, которые, по его мнению, «представляют собой крайне вредный элемент населения, отличающегося неисправимою склонностью к грабежам и разбоям и являются главными виновниками нарушения общественного спокойствия края».

Однако «в виду существовавшей в то время в пределах Кубанской области холерной эпидемии», турецкое правительство отказалось принять в 1892 году переселенцев с Кавказа, что вызвало неудовольствие администрации Кубанской области, приготовившей уже списки на 10.000 душ мужского пола (сразу две группы из трех по 5.000 каждая за 1891 и 1892 годы) из Екатеринодарского отдела.

В 1893 году вновь последовал отказ в приеме адыгских/черкесских переселенцев (10.000 душ мужского пола). Мотив: «Желание Порты устроить предварительно румелийских эмигрантов». Напрасны были все усилия русского посла в Стамбуле добиться принятия в 1893 году «хотя бы первой трети предназначенных к выселению горцев».

В разгар кампании по переселению екатеринодарских черкесов (бжедугов, шапсугов) «участковый начальник над горцами» корнет Абаев обратился с донесением к атаману Екатеринодарского отдела, в котором писал о своих впечатлениях от знакомства с жизнью горцев, о тяжелом экономическом положении «несчастного в полном смысле этого слова народа — горцев племени бжедухов», о скудном земельном наделе и невозможности пользоваться лесами. Изложив фактическое положение дел в аулах его участка, Абаев высказал свое мнение и предложения. Он писал: «что, во первых, в данное время желающих искренно, за единичными исключениями, уходить в Турцию нет, и это всецело зависит от желания правительства и местной администрации, и, во-вторых, этот вопрос, то есть выселить или нет, надо решить окончательно в самом непродолжительном времени и принять неотлагательные меры или к выселению, или к устройству населения на месте, отмежевав земельные и лесные наделы».

Абаев был абсолютно прав, когда подчеркивал прямую связь между согласием горцев на переселение и решением земельного вопроса. Эта ситуация была искусственно создана и управлялась кавказской администрацией. Прямые доказательства и иллюстрация этой связи в отношении кубанских горцев представлены в одном из предписаний начальника Кубанской области генерала Маламы от 5 апреля 1894 года, который писал: «Размежевание земель бывшего Псекупского округа, столь важное в интересах горского населения и давно им ожидаемое, приостановлено окружным штабом вследствие имеющегося в виду переселения горцев в Турцию; сведения, полученные мною в последнее время, позволяют предполагать, что ныне горцы, в противность прежнему своему сочувствию к идее переселения, желали бы, наоборот, в массе своей остаться на месте... В случае решения их остаться, на что я имею данные рассчитывать, мною будет сообщено в штаб о неимении препятствий к размежеванию».

В это время атаман Лабинского отдела полковник Савицкий также не бездействовал. В своем рапорте за 25 февраля 1893 года на имя начальника Кубанской области генерал-майора Маламы (с 1892 года) он докладывал, что все 360 семей Урупского аула Баталпашинского отдела «заявили желание переселиться навсегда в Турцию» и просил выдать заграничные паспорта их делегатам, «выезжающим в Оттоманскую империю» для личного ходатайства перед турецким правительством. Действия областного начальства, видимо, не были согласованы с начальником штаба Кавказского военного округа. В связи с этим обстоятельством старший офицер штаба округа обратился к генералу Маламе с просьбой уведомить его (для доклада командующему войсками округа генерал-адъютанту Шереметеву), «на каком основании отправлены в Турцию для осмотра предназначенных под поселение мест депутаты от пяти аулов Баталпашинского отдела, откуда без особого высочайшего повеления переселение допущено быть не может».

Из ответа начальника области начальнику штаба округа от 24 июля 1893 года следовало, что баталпашинские аулы Урупский, Коноковский, Вольный, Кургоковский и Карамурзинский (ногайский, остальные черкесские) еще в ноябре 1892 года были временно выведены из состава Баталпашинского отдела и подчинены в полицейском отношении Лабинскому. (Черкесские аулы Лабинского отдела в это время относились к Майкопскому отделу, в связи с чем атаман, имея опыт выселения горцев в 1888 и 1890 годах, чем очень гордился, остался без работы. Горские же аулы Лабинского отдела еще в 1889 году получили разрешение на переселение в Турцию.) Причина этому, как писал Малама, - чисто географическая: расположение аулов вблизи Армавира, центра Лабинского отдела. Но вот с жителями присоединенных аулов администрации, судя по словам начальника области, снова не повезло: эти горцы якобы «представляют тип совершенно иных людей, чем живущие в остальных поселениях Баталпашинского отдела, они существуют исключительно грабежами, разбоями и конокрадством; жилища их, будучи расположены по линии железной дороги, служат притоном к сокрытию виновных в нападениях на поезда железных дорог». (Напоминает отзыв генерала Дондукова о горцах Екатеринодарского и Лабинского отделов в 1889 году, когда он планировал их переселение в Турцию.)

Как следует из донесения начальника Кубанской области генерала Маламы временно командующему войсками округа генералу графу Татищеву от декабря 1893 года, еще в июле 1892 года, перед причислением пяти баталпашинских аулов к Лабинскому отделу, он обращался в округ со своими «соображениями» по поводу выселения этих аулов в Турцию, но тогда его отзыв остался без ответа. Однако будучи уверенным, что он и правительство, дающее разрешение на выселение горцев, преследуют «аналогичные цели», уже успел поставить в известность названные аулы «о намерениях администрации» переселить их в Турцию. При этом генерал заверял начальство, что «о каких-либо принуждениях со стороны местной власти здесь и речи быть не может», так как он «уже имел честь докладывать, что водворение в Турции составляет заветную мечту этих горцев». Малама считал, что в основе дипломатических переговоров с Турцией должно лежать убеждение о необходимости «очистить край от наиболее вредных и не поддающихся цивилизующему влиянию времени элементов». Поэтому назначил к переселению именно эти аулы. Генерал Малама убеждал командующего, что в данное время «польза от выселения пяти аулов... представляется вполне очевидной». По его мнению, это полезней, чем расселение их отдельными семьями по разным аулам.

Горцы же Екатеринодарского отдела, продолжал Малама, хотя и имели еще с 1889 года «высочайшее» разрешение на переселение, но «удаление 15 тысяч человек из их среды не дало бы явно ощутительных результатов в рассуждении блага всей области». К тому же, по словам генерала, они «представляют значительно более благодарный материал для благотворного воздействия администрации». (А что еще ему оставалось говорить, если Турция, пообещав в 1892 году принять первых 5.000 горцев Кубанской области, снова отказалась это сделать?)

На выселении пяти аулов Баталпашинского отдела, по заверению начальника области, он не собирался останавливаться. Следующими на очереди у него стояли некоторые смежные аулы Майкопского отдела, а затем - екатеринодарские. Заканчивая свое донесение, начальник Кубанской области генерал Малама просил ходатайствовать перед императором об утверждении намеченного им выселения в Турцию горских аулов Урупского, Вольного, Коноковского, Кургоковского и Карамурзинского.

Однако в последовавшем на это предписании графа Татищева от 15 января 1894 года подчеркивалось, что, во-первых, переселение жителей Екатеринодарского и Майкопского отделов должно производиться «по их на то желанию, а не принудительно»; во-вторых, переселение горцев пяти аулов Баталпашинского отдела «может быть допущено только в особо уважительных случаях, и не целыми аулами, а отдельными лицами, причем не только разрешение требуется каждый раз, а особое Высочайшее разрешение».

И тем не менее пару месяцев спустя генерал Татищев обратился с ходатайством о разрешении на их переселение в Турцию. Более того, в своем рапорте от 8 марта 1894 года он придал этому вопросу особую государственную важность, обойдя даже такого мастера страшилок как генерал Малама. «Дальнейшее оставление на Кавказе, - писал он, - известных пяти Баталпашинских аулов могло бы иметь слишком пагубные последствия для окрестного русского населения, а потому переселение их весьма желательно».

У посольства России в Турции были свои проблемы. Посланник не понимал как ему действовать, потому что не знал, «что целесообразнее, с точки зрения кавказского начальства, избавиться ли сначала от горцев Екатеринодарского и Лабинского отделов или, оставив на время вопрос об их переселении в стороне, добиться эмиграции баталпашинских горцев». В последнем случае («если бы переселение их было признано неотложным»), в целях облегчения задачи, он предложил, «вызвать сюда от общества доверенных лиц» на помощь, так как они «обыкновенно встречают сочувствие и поддержку в здешних правительственных» кругах.

Комментируя депешу российского посланника в Турции, генерал Малама в своем отношении начальнику штаба Кавказского военного округа по вопросам переселения кавказских горцев в Турцию от 15 октября 1894 года подтвердил, что он по-прежнему убежден в первоочередном выселении горцев аулов Вольного, Урупского, Коноковского, Кургоковского и Карамурзинского. Уверяя начальника окружного штаба в добровольном решении горцев этих аулов уйти в Турцию, начальник Кубанской области писал, что они «настолько глубоко охвачены стремлением к переселению, что о каком-либо давлении администрации здесь не может быть и речи». При этом на какую-либо помощь со стороны России они, по его мнению, претендовать не имели права. Маламу интересовало: не потеряет ли в 1895 году свою силу согласие Турции на прием одной тысячи семей горцев, а также дал ли разрешение на переселение баталпашинских аулов русский император.

Коротко напомним как развивались переговоры России и Турции в 1889-1893 годах о переселении горцев Екатеринодарского и Лабинского отделов из пределов Российской империи в османские. В 1889 году было получено согласие Порты на принятие в свое подданство 24.000 черкесов. Первая партия численностью более 9.000 человек из Лабинского отдела переселилась в 1890 году. Турция не возражала принять и оставшуюся часть эмигрантов числом 15.000 человек, но с условием, чтобы переселение произошло не сразу, а в течение трех последующих лет, тремя равными частями. Однако в 1892
году Порта отказалась принять кавказцев. В результате дополнительных дипломатических переговоров ближе к концу 1893 года она все же согласилась на переселение 1.000 кубанских горских семей. Но в связи с запозданием разрешения, в 1893 году русские власти не успели его осуществить (штаб округа смог уведомить областное начальство о согласии Турции лишь в середине декабря). А в августе 1894 года российский посланник в Стамбуле действительный тайный советник Нелидов констатировал, что в турецких «правительственных кругах замечается явное охлаждение к вопросу о переселении в Турцию кавказских горцев».

К середине декабря 1894 года стало известно, что султан издал ираде (указ) о принятии 1.000 семей кубанских горцев в турецкое подданство согласно имевшимся фамильным спискам. Последние были составленны в 1893 году по распоряжению Кубанского начальства и доставленны в Стамбул делегатами от пяти баталпашинских аулов, официально прибывшими для личного ходатайства в ноябре 1893 года и все это время ожидавшими решения турецкого правительства.

Своим предписанием от 23 декабря 1894 года генерал Малама потребовал от атамана Лабинского отдела полковника Савицкого «безотлагательного» составления новых списков жителей пяти вышеназванных аулов, желавших переселиться в Турцию. Такого рода списки по требованию атамана Савицкого составлялись жителями еще в 1893 году. Однако вскоре после этого жители Урупского аула, например, обратились к атаману отдела с заявлением об отказе переселяться в Турцию и оставлении их на нынешнем месте. Как оказалось, списки 1893 года появились на свет отнюдь не по доброй воле жителей аулов. Доказательство этому содержится в отношении штаба Кавказского военного округа начальнику Кубанской области за 1895 год. В нем, в частности, говорилось, что еще в феврале 1893 года, по приказу Маламы, штаб округа своим письмом поручил полковнику Савицкому «склонить горцев аулов: Вольного, Коноковского, Кургоковского, Карамурзинского и Урупского к добровольному переселению в Турцию». 3 ноября 1893 года атаман Лабинского отдела донес, что «указанные пять аулов посылали свои депутации в Константинополь, что население, кроме аулов Урупского и Карамурзинского, весьма сильно охвачено стремлением к переселению в Турцию». Таким образом, в 1893 году атаман Лабинского отдела поставленную перед ним на тот момент задачу выполнил.

Во время составления новых «точных» списков в декабре 1894-январе 1895 года оказалось, что за исключением аула Вольного все остальные аулы, как следует из последнего рапорта полковника Савицкого, «начинают сильно колебаться и уже стремятся остаться на местах ввиду разных материальных невзгод».

Известно, что в новом общественном приговоре (постановлении) от 13 декабря 1894 года и в прошении начальнику Кубанской области (еще до его предписания о составлении очередных списков) жители Урупского аула просили об исключении их «из списка желающих переселиться в Турцию, составленного в 1893 году (под давлением атамана Савицкого.- Т.П.) и оставлении на месте настоящего жительства верноподданными России, с правами и преимуществами, предоставленными горскому населению Кубанской области». Естественно, их решение не было принято во внимание.

В распоряжении начальника Кубанской области, которое было доведено до населения всех пяти баталпашинских аулов говорилось, что все они без исключения должны в 1895 году выселиться в Турцию. Тем, кто был в не состоянии сделать это за свой счет, необходимую помощь им должны были оказать все остальные жители, обязать которых поручалось атаману Лабинского отдела. Причем, согласно правилам Дондукова, жителям запрещалось продавать общественные здания: мечеть, магазин, сельское правление, построенные, кстати за их средства. Уполномоченные от аулов Коноковского и Кургоковского в своем прошении от 25 января 1895 года просили начальника области «отменить круговую поруку на выезд несостоятельных в Турцию, так как из них самый богатый хозяин едва ли может доставить свое семейство и имущество на свой счет в Турцию» и разрешить продать указанные постройки, чтобы помочь жителям. Отдельно они ходатайствовали об оставлении их на прежнем месте в случае, если большая часть жителей каждого из этих аулов откажется уходить в Турцию. Напомним, что по правилам, установленным кавказской администрацией, при переселении 2/3 жителей оставшиеся расселялись по разным аулам, а земля уходила в казну. Часто случалось, что, оставшись на родине, черкесы не находили для себя постоянного места жительства, так как из-за нехватки земли другое сельское общество отказывалось их принять. Говоря сегодняшним языком, они становились бомжами и через какое-то время были вынуждены уходить в Турцию. Это был один из инструментов власти по выдавливанию горцев с родины.

По предварительным спискам, в середине февраля 1895 года, как следует из отзыва начальника области Маламы штабу Кавказского военного округа, из 1.226 семей, живших в пяти аулах, «изъявило желание переселиться» 598 (517 черкесских семей и 81 ногайская). 636 семей (из них 444 черкесские) отказались переселяться. Таким образом, указывал генерал, «недостает» еще 400 семей до 1.000, принять которых согласилась Турция. Он предложил найти их среди горцев Майкопского отдела. В свою очередь атаман Майкопского отдела предложил отправить в Турцию горцев, не выселившихся по разным причинам в 1890 году, предупредив, что в случае отказа они будут высланы в Восточную Сибирь. «Этим способом только и возможно, - писал он Маламе, - заставить их выселиться в Турцию». Переселение ожидалось осенью 1895 года.

Тем, кто пытался остаться на родине уже после составления переселенческих списков, отказывали. Так, жители аула Коноковского летом 1895 года писали генералу Маламе: «... мы изъявили желание на переселение. Заявляя тогда о своем желании, мы надеялись, что турецкое правительство окажет нам какую-либо материальную помощь по переселению; между тем депутаты наши, возвратившиеся из Константинополя уже после составления списков желающим переселиться в Турцию, сообщили нам, что переселение должно состояться на наш собственный счет. Не имея средств на это переселение, мы от него решительно отказываемся и желаем остаться навсегда русско-подданными и присоединиться к числу 75 дворов, остающихся в селении Коноковском». И далее: «Оставить, так сказать, насиженное в течение 50 лет гнездо, есть для нас тягчайшее наказание, равно ссылке в Сибирь». Но, как сказал атаман Лабинского отдела, если разрешить им, «то вслед за ними поступят новые прошения от многих горцев тоже об оставлении их в России, так как среди горцев заметно большое движение к тому, чтобы отказаться от переселения».

Переселение части черкесского населения Урупского, Вольного, Коноковского и Кургоковского аулов состоялось в сентябре 1895 года. Из 6.131 жителя (968 семей) переселилось в Турцию 3.544 человека (573 семьи):
из 2.114 жителей Урупского аула ушло 816 (126 семей из 302).
из 1.407 жителей Вольного аула ушло 1.318 (210 семей из 225).
из 1.354 жителей Коноковского аула ушло 914 (155 семей из 241).
из 1.256 жителей Кургоковского аула ушло 496 (82 семьи из 200).
Вместе с ними переселилось 10 семей из Майкопского отдела (37 человек). Одновременно из Карамурзинского ногайского аула ушло в Турцию 455 человек из 1.491 (75 семей из 271). Итого в 1895 году было отправлено 4036 человек (658 семей).

Тем, кто сразу отказался от переселения в Турцию и ходатайствовал об оставлении на прежнем месте жительства также было в этом отказано. Коноковцы, к примеру, согласны были жить в своем селении вместе с солдатами или русскими крестьянами, одним сельским обществом. Однако аулы Вольный, Коноковский и Кургоковский были упразднены, а на их месте вскоре возникли русские поселки. Оставшиеся от выселения горцы были сселены в Урупский аул (адыгское название Шхащефиж - «выкупившийся»). Некоторое время спустя коноковцы образовали самостоятельное селение. Аул Коноковский в настоящее время входит в состав Урупского сельского поселения Успенского района Краснодарского края.

Но генерал Малама на этом не успокоился. В своем уведомлении штабу Кавказского военного округа от 23 октября 1895 года о переселении в Турцию горцев пяти аулов Лабинского отдела он объясняется по поводу неисполнения им приказа командующего войсками округа Татищева о дополнении недобранной в баталпашинских аулах 1.000 семей горцами Майкопского отдела. В связи с этим Малама писал: «Покорнейше прошу штаб округа испросить у командующего войсками разрешения отправить этих горцев весною будущего года, в счет той же тысячи семей, которой переселение разрешено». А это — немного-немало — 342 семьи.

Таким образом, в результате войны и массовых депортаций из пределов России адыгское население Западной Черкесии было поставлено на грань этнического существования на своей исторической родине. По словам одного из дореволюционных авторов, «военные действия на Западном Кавказе сняли с исторической карты некоторые кавказские народности и уничтожили даже память о них». К 1896 году численность западных адыгов/черкесов едва превышала 40.000 человек. Выселение продолжалось и в последующие годы, вплоть до 1910-го, но уже отдельными семьями.


Т. Половинкина, историк




Оставить комментарий

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
Обращение Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина к народам Кавказа 18 мая 1994 года 12:29 Пятница 0 6 218 Обращение Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина к народам Кавказа 18 мая 1994 года Обращение Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина к народам Кавказа Уважаемые соотечественники! События более чем вековой давности возвращают нас к далеким годам, когда в борьбе за Кавказ
Куда делся кавказский обычай не хвалить своих собственных детей? 10:45 Понедельник 0 2 353 Куда делся кавказский обычай не хвалить своих собственных детей? Когда-то на всем Кавказе действовал жесткий запрет на похвалу своих детей. Я помню тех аульских стариков, которые замолкали и поджимали губы, когда кто-то начинал хвалить их сыновей. Они никогда не
Делова Л. А. : К вопросу о миграционных процессах в Республике Адыгея 09:22 Суббота 0 2 154 Делова Л. А. : К вопросу о миграционных процессах в Республике Адыгея Распад Советского Союза и последующая трансформация социально-экономической жизни в Российской Федерации привели к резкому изменению демографической ситуации и новой волне миграции на всей территории